Бразилия во Второй мировой войне

Бразилия участвовала во Второй мировой войне на стороне Антигитлеровской коалиции с 22 августа 1942 до конца войны. Бразилия — единственная страна Южной Америки, принявшая участие в военных действиях, несмотря на то, что все государства континента рано или поздно вступили в войну.

Предыстория

Экономические связи Бразилии с США были традиционно сильны, однако в тридцатые годы сильно увеличилось сотрудничество с Германией. Бразильский кофе составлял 41 % от всего германского импорта этого продукта в 1938, хлопок — 39 %, табак — 14 %. 77 % всего бразильского натурального каучука и 40 % шерсти (в 1937 — даже 97 %) уходило в Германию. Сразу после начала войны Бразилия заявила о своем нейтралитете. Тем не менее, перед правительством Варгаса стоял трудный выбор. США ощутимо склонялись на сторону Великобритании, а эти две страны оставались главными экономическими партнерами Бразилии. С другой стороны Германия могла выступить в роли противовеса засилью США в западном полушарии. Таким образом на сторону союзников встали олигархи, опасавшиеся за свои экономические интересы в случае конфронтации с США, а за поддержку нацистов выступили военные. Варгас некоторое время лавировал между двумя сторонами, так, в 1941 он отправил Гитлеру поздравительную телеграмму в честь дня рождения фюрера. В 1940, опасаясь, что после предполагаемого падения Британии немцы переведут военные действия в западное полушарие, США предложили разместить свои военные базы на побережье Бразилии с общим контингентом в 100 тысяч человек. Бразильские военные отнеслись к предложению отрицательно и до времени оно было заморожено. В том же году Бразилия совместно с США оккупировала Нидерландскую Гвиану. Наконец, 26 сентября 1940, правительство Варгаса заявило, что в случае агрессии Германии принимает американскую сторону. США расценили это как добрый знак и рекомендовали Великобритании сделать исключение в морской блокаде для немецкого вооружения, идущего в Бразилию.

В январе 1942 в Рио-де-Жанейро состоялось совещание министров иностранных дел американских государств. Оно рекомендовало разорвать отношения со странами нацистского блока и прекратить все торговые связи с ними. Бразилия выполнила эту рекомендацию. Был создан Межамериканский совет обороны под председательством США и со штаб-квартирой в Вашингтоне, в него входила и Бразилия. Таким образом Бразилия окончательно порвала с Германией. В феврале немцы начали топить бразильские суда (первая жертва — коммерческое судно «Буарки» торпедировано у берегов США, 1 погибший), а в июле 10 немецких подводных лодок отправились в Южную Атлантику. В середине августа после торпедирования немецкими подлодками 6 бразильских гражданских судов во многих городах страны прошли антифашистские митинги и погромы собственности Германии и Италии. 22 августа 1942 Бразилия объявила войну странам Оси.

Пассивное участие

В июле 1941, несмотря на противодействие некоторых высокопоставленных военных, началось строительство взлётных полос в таких пунктах как Ресифи, Белен, Натал, Форталеза, Масейо и Салвадор. Аэродромы строились дочерней компанией «Панамерикэн эйрвэйс» и обслуживались военнослужащими США. Целью их постройки было снабжение британцев и предосторожность на случай возникновения угрозы для самой Бразилии. Таким образом военные грузы западных союзников смогли двигаться по маршруту Майами — Карибские острова — «Гвианы» — Белен — Натал — остров Вознесения — Африка.

В бразильских водах действовала Группировка ВМФ США в Южной Атлантике (с марта 1943 — Четвёртый флот США) под командованием Джонаса Ингрэма, базировавшаяся в бразильском порту Ресифи. В сентябре 1942 Ингрэм получил в своё распоряжение также бразильский флот и авиацию. В 1943 в его состав входили 5 лёгких крейсеров типа «Омаха», 8 эсминцев, некоторое количество небольших кораблей и 10 эскадрилий различных самолетов, базировавшихся на аэродромах в Бразилии и на острове Вознесения. Силами четвёртого флота были потоплены немецкие подводные лодки U-848 и U-849 и другие суда.

Экспедиционный корпус в Италии

28 января 1943 в Натале прошла встреча между президентом США Рузвельтом и президентом Бразилии Варгасом. Бразильская сторона предложила задействовать собственную армию в вооружённых действиях. По замыслу бразильцев, лелеявших идею передела колоний в свою пользу, такое, более деятельное, участие в войне позволит Бразилии активнее участвовать в устроении послевоенного порядка. Кроме того они рассчитывали на помощь США в проведении индустриализации. США поддержали предложение. Изначально бразильские военные предполагали формирование трёх-четырёх дивизий, однако позднее, из-за трудностей с вооружением и транспортировкой, остановились на одной.

В июле 1944 первая партия бразильцев прибыла в Неаполь. Всего в состав Бразильского экспедиционного корпуса (порт. Força Expedicionária Brasileira) входило 25 334 человека. Он состоял из одной пехотной дивизии и авиационной группировки. Бразильская дивизия воевала в составе четвёртого корпуса 5-й армии США на итальянском фронте с сентября 1944 до капитуляции немецких войск в Италии в апреле 1945.

Последствия

Потери Бразилии в войне составили 1 889 солдат и моряков, 3 военных корабля, 22 истребителя и 25 коммерческих судов. Бразильские вооруженные силы получили опыт и существенную помощь вооружением от США — Бразилия приняла 70 % от всех поставок по ленд-лизу для Латинской Америки.

Во время войны произошёл рост импортозамещающей промышленности, это связано с государственной политикой страны, а также с сокращением импорта промышленных товаров. В 1942 с помощью США был построен металлургический завод в Волта-Редонде. Из-за морской блокады Германии, означавшую закрытие для Бразилии важного для неё европейского рынка сбыта, общий бразильский экспорт несколько уменьшился, однако сильно увеличился неевропейский экспорт. Так, продукция текстильных предприятий нашла себе потребителей в Аргентине и ЮАС. США нуждались в сырье из Бразилии: железной руде, натуральном каучуке, хроме, марганце, никеле, бокситах, вольфраме, технических алмазах и монацитовых песках. Всё это привело к тому, что за время войны ВВП Бразилии увеличился в несколько раз.

Война не принесла полного удовлетворения бразильским элитам, так как не оправдались надежды на передел колоний европейских государств; в частности на присоединение к Бразилии Гвианы. Это сказалось на послевоенной политике страны — Бразилия не послала на Корейскую войну ни одного солдата. Тем не менее она плотно оказалась в сфере влияния США. Если до войны бо́льшую часть иностранных инвестиций в стране составлял капитал Великобритании, то после неё — США.

Участие в войне роковым образом сказалось на политике Варгаса. Существенно возросли антидиктаторские настроения. Президент был вынужден пойти на либерализацию политической системы. 22 февраля 1945 была отменена цензура в печати, 28 февраля было объявлено о поправках к конституции 1937 года, предусматривающих всеобщие президентские и парламентские выборы. Были выпущены из тюрем 148 политических заключенных, в том числе предводитель Ноябрьского восстания 1935 года коммунист Луис Карлос Престес. Либерализация курса не спасла режим Варгаса — 29 октября 1945 он был свергнут военными.

Маршал Умберту Кастелу Бранку, пришедший к власти с помощью армии в 1964 году и несколько министров времен хунты воевали в эту войну.

В Бразилии существует два музея, посвящённых участию этой страны во Второй мировой войны, ассоциация ветеранов Бразильского экспедиционного корпуса. Тела погибших из этого корпуса захоронены в специальном мавзолее в Рио-де-Жанейро.

См. также

• Бразилия в Первой мировой войне
• Эра Варгаса
• 164-я (аргентинская) эскадрилья
• Мексиканские экспедиционные ВВС

Ссылки

• [www.sentandoapua.com.br/joomla/  (порт.) — сайт, посвященный военной авиации Бразилии во Второй мировой войне.]
• [www.lapaazul.com/]  (порт.)
• [www.curitiba-parana.net/expedicionario.htm  (порт.) — музей в Куритибе.]
• [www.sentapua.com.br  (англ.)  (порт.) — сайт о бразильском авиаотряде в Италии.]
• [www.anvfeb.com.br/  (порт.) — неофициальный сайт Ассоциации ветеранов Бразильского экспедиционного корпуса.]

Отрывок, характеризующий Бразилия во Второй мировой войне

– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.