Брайцев, Василий Романович
| Василий Романович Брайцев | |||||
 | |||||
| Род деятельности: |
учёный-медик | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| Дата рождения: | |||||
| Место рождения: |
село Забелышино, | ||||
| Гражданство: | |||||
| Подданство: | |||||
| Дата смерти: | |||||
| Место смерти: | |||||
| Награды и премии: |
Медали СССР | ||||
Василий Романович Брайцев (26 февраля (10 марта) 1878 — 9 июня 1964, Москва) — советский хирург, доктор медицины (1910), профессор (1920), действительный член Академии медицинских наук СССР (1945).
Содержание
Биография
Родился 26 февраля (10 марта) 1878 года в селе Забелышино Климовичского уезда Могилевской губернии в крестьянской семье.
В детстве приходилось трудиться в крестьянском хозяйстве. Обучался в Смоленске в гимназии, по окончании которой поступил на медицинский факультет Московского университета. С отличием окончив в 1906 году университет, Брайцев был приглашен на должность внештатного ординатора в госпитальную хирургическую клинику медицинского факультета университета, где работал под руководством известных русских медиков-хирургов — П. И. Дьяконова и А. В. Мартынова. В 1910 году защитил диссертацию на степень доктора медицины по теме «Рак прямой кишки, оперативное его лечение», за которую был удостоен почетной премии им. профессора И. Н. Новацкого.
В годы Первой мировой войны Брайцев работал в одном из хирургических госпиталей в Москве. С 1919 года он заведовал кафедрой оперативной хирургии и топографической анатомии, с 1920 года — факультетской хирургии Высшей медицинской школы в Москве. С декабря 1924 года Василий Романович — научный руководитель хирургического отделения Центральной клинической больницы им. Н. А. Семашко, одновременно в 1937—1959 годах был заведующим кафедрой хирургии Центрального института усовершенствования врачей на базе этой же больницы.
Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года.[1] В Великую Отечественную войну Брайцев был начальником военного госпиталя ВЦСПС и консультант нескольких эвакогоспиталей. После войны, в 1946—1947 годах — главный хирург Минздрава СССР.
Кроме научной, В. Р. Брайцев занимался общественной деятельностью — состоял депутатом Моссовета четырёх созывов, был председателем Всесоюзного общества хирургов, заместителем председателя Хирургического общества Москвы и Московской области, членом Международного общества хирургов и почетным членом ряда иностранных хирургических обществ. Ему принадлежит более 130 научных работ, в том числе 12 монографий, которые посвящены хирургическим заболеваниям пищевода, желудка и кишечника, легких и средостения, болезням сосудов, почек и периферических нервных стволов.
Умер 9 июня 1964 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище (6 участок, 7 ряд).
Награды
- Награждён двумя орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями.[2]
- Заслуженный деятель науки РСФСР (1946).
Напишите отзыв о статье "Брайцев, Василий Романович"
Примечания
Ссылки
- [1biografia.ru/medicina/prepodavateli/4541-vasiliy-romanovich-braycev.html Василий Романович БРАЙЦЕВ]
- [www.mediasphera.ru/journals/pirogov/detail/408/6020/ Академик АМН СССР В. Р. Брайцев (К 130-летию со дня рождения)]
Отрывок, характеризующий Брайцев, Василий Романович
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
