Бранкович, Константин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Константин Бранкович
серб. Константин Бранковић
Род деятельности:

философ
педагог
публицист

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Константин Бранкович (серб. Константин Бранковић; 1814—1865) — сербский публицист, педагог и философ.





Биография

Константин Бранкович родился 25 мая 1814 года в городе Нови-Сад на севере Сербии.

Он воспитывался в Праге и Сегедине, потом изучал богословие в Карловце и философию в Пеште.

По окончании обучения Бранкович был назначен сперва учителем гимназии, а в 1854 году профессором философии Белградского лицея (серб. Београдски Лицеј)[1]. В этом учебном заведении он четыре раза занимал должность ректора (1841/42 1846/47, 1851-1853, и 1859-1863).

Константин Бранкович стал одним из инициаторов создания Общества сербской словесности (серб. Друштво српске словесности), в котором неоднократно избирался секретарём и вице-президентом.

В философии он придерживался немецкого идеализма (критический идеализм Канта).

Константин Бранкович умер 22 ноября 1865 года в городе Белграде.

Избранная библиография

  • «Основно-мудpocловjе» (1848);
  • «Мислословље или логика за младеж» (Белград; 1849);
  • «Природословjе, или физика» (Белград; 1842, 1850);
  • «Писмени састави за основне српске школе» (I и II, Белград 1850 и 1860 годы соответственно);
  • «Основно мудрословље за слушатеље Велике школе» (Белград, 1851);
  • «Мислословље или логика за првогодишње слушатеље мудрословља у Лицеуму Књажества Србского» (Белград 1851);
  • «Узкршньа jaja»;
  • «Психологjа»;
  • «Педагогика».

Напишите отзыв о статье "Бранкович, Константин"

Примечания

Литература

  • Бранковић Коста. Гласник Србског ученог друштва, 1866, XI.
  • Жана Янева. Учебникът по логика на Константин Бранкович (първа част). - Философски алтернативи, 2009, № 4; (II),
  • Философски алтернативи, 2009, № 6.

Отрывок, характеризующий Бранкович, Константин

И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.