Братеево (Москва)
| Братеево | |
 Деревня Братеево на карте 1818 года | |
| История | |
|---|---|
| В составе Москвы с | |
| Статус на момент включения |
село |
| Расположение | |
| Округа | |
| Районы | |
| Станции метро | |
| Координаты |
55°38′11″ с. ш. 37°45′02″ в. д. / 55.63639° с. ш. 37.75056° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.63639&mlon=37.75056&zoom=18 (O)] (Я) |
Брате́ево — бывшее село, вошедшее в состав Москвы при её расширении в 1960 году. Располагалось на территории современного района Братеево, на правом берегу Москва-реки, в районе современных улиц Борисовские Пруды, Паромная, Ключевая, а также Хордового проезда.
К юго-западу от Братеева располагалось крупное село Борисово.
Содержание
Происхождение названия
- Согласно одной легенде, во времена Екатерины II чума погубила почти всех жителей этого села, в живых остались только два брата. Именно поэтому село обрело своё название[1][неавторитетный источник?].
- По другой версии, топоним «Братеево» известен с XVII века и произошёл от русского личного имени Братей, возможно он и был первым владельцем селения[2].
- Согласно ещё одной, более надёжной версии, в XVI веке ближайшие окрестности села — Борисово и Беседы — принадлежали роду Годуновых. Само же Братеево было у брата Бориса Годунова — Семёна[3][4]. Некоторые полагают, что именно на этом факте и основано название.
- По всей видимости, название Братеево прижилось по совокупности приведённых здесь легендарных и документарных фактов.
История
Когда-то на месте района были древние поселения — здесь обнаружены многочисленные языческие курганы[5]. В средние века на Братеевском холме и вокруг него располагалось богатое зажиточное село.
Село располагалось на высоком холме, где людям давали пищу плодородные почвы, на которых были выращены фруктовые деревья. Здесь также были плодородные угодья, огороды, рядом с Борисовскими прудами из земли вырывались целебные источники. Жители занимались земледелием, ремёслами, рыболовством (это отражено на гербе современного района), в то время в реке Москве и Городне, между которыми расположен район, было обилие рыбы разных видов. В реках водилась щука, плотва, лещ, налим. Пойманную рыбу братеевцы возили в Москву на продажу. Через Москву-реку людей переправлял паром.
По переписным книгам дворцовых волостей 1646 года села Борисовского, в приселке Братееве было 27 дворов, а в них - 34 чел. мужского пола[3][6].
В писцовых книгах 1675 года описывается
В селе было 27 крестьянских дворов и 84 человека мужского пола[3].дворцового села Коломенского приселок Братеев на Москве на реке, а в нем церковь во имя Усекновения Честные Главы Иоанна Предтечи деревянная, клецкии, да предел Чюдо Архистратига Михаила … Колоколница на четырёх столбах, крыта тёсом, на ней четыре колокола, весу в них восемь пуд, церковь от поповых и от крестьянских дворов в дватцати саженях[3].
Крестьяне села были зажиточными: в ревизских сказках 1811 года упоминаются два вольноотпущенных дворовых человека разных помещиков, приписанных к селу и в том же году отданных в рекруты[3].
В результате отмены крепостного права село Братеево вошло в состав административной Царицынской волости. К 1869 году население Братеева составляло 259 мужчин и 243 женщины[3]. По данным 1876 года здесь было 80 хозяйств, лавка, питейный дом, трактир[3].
Церкви села
В начале XVII века в Братееве была построена деревянная сельская церковь, затем вместо неё воздвигли другую, также деревянную, с колокольней на каменном фундаменте. Её перенесли из села Рождествено Московского уезда[7]. В ней было два престола: главный, в честь Усекновения Честной Главы Святого Иоанна Предтечи и боковой — Святого мученика Власия[3]. 27 мая 1890 года была завершена закладка нового каменного храма, а к середине октября храм был уже готов. Он был построен на высоком месте, за селом, «в византийском стиле», с тремя поставленными в ряд престолами и обширным куполом. 3 ноября 1892 года состоялось освящение храма[3].
Деревянная церковь была разрушена в 1920-е годы[8]. Каменная церковь была закрыта в 1930 году и переделана под клуб. Окончательно её разрушили, по одним данным, в 1940-е годы[9], по другим, в 1980-е годы, при сносе села[3][8].
Садоводство и промыслы
Основным занятием было садоводство. Промыслы не были особо распространены среди братеевских крестьян, тем не менее в 1881 году 64 человека, в основном женщины, изготовляли гильзы для папирос, 55 человек занимались намоткой хлопчатобумажной нити, используемой в золотошвейном и позументном производстве[3].
Относительный упадок садоводства, пережитый районами к югу от Москвы в конце XIX века, связанный с конкуренцией из-за подвозимых по железной дороге с юга ягод, а также с частыми заморозками, мало коснулся Братеева. Ведь кроме садоводства здесь было развито огородничество: обширные заводи были засажены овощными культурами, основными были капуста, огурцы, свёкла, редька. В садах главной культурой была малина[3]. Но основные площади занимал всё же картофель[3].
В 1911 году в селе Братеево из 138 приписанных к общине хозяйств в наличии было 120. В селе было 323 мужчины и 306 женщин, из них грамотными были 158 мужчин и 76 женщин[3]. В селе также располагался трактир 3-го разряда, 2 овощные лавки, начальная церковно-приходская школа.
В советское время
В 1930-е годы в Братееве был организован колхоз «Путь Ильича». В 1950 году все колхозы объединились в единый колхоз имени Ленина, причём Братеево претендовало на то, чтобы колхозный центр был устроен в нём, однако центром стало Борисово.
В составе Москвы
В 1960 году село Братеево вошло в административный состав города, и постепенно цветущие вишнёвые сады и картофельные поля превратились в заброшенную городскую свалку[3].
В 1982 году, с началом массовой застройки этого района, село было полностью снесено под новый жилой район Братеево[3].
Улицы села получили новые названия в целях одноимённости: улица Слободка стала считаться продолжением Ключевой улицы[10], Южная улица была переименована в Малую Братеевскую, Центральная — в Большую Братеевскую, Набережная — в Паромную[11].
Память о селе Братеево сохранилась в наименованиях московского района Братеево, Братеевской улицы и Братеевского проезда.
Напишите отзыв о статье "Братеево (Москва)"
Примечания
- ↑ [raion-brateevo.ru/istoriya/brateevo-i-zyablikovo Братеево и Зябликово. История районов]
- ↑ Братеево, район // Имена московских улиц. Топонимический словарь / Агеева Р. А. и др. — М.: ОГИ, 2007.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [moskva-yug.ucoz.ru/publ/3-1-0-10 «Селения Южного округа». Чусов С. Ю. // Братеево]
- ↑ Родин А. Ф. История родного села. М., 1954. С. 44, 160.
- ↑ [kahirka.narod.ru/karts/kasArh.htm Памятники археологии каменного и железного веков // Каширская дорога]
- ↑ РГАДА, ф. 1209, оп. 1, д. 9809, лл. 427 об-428
- ↑ Холмогоровы В. И. и Г. И. Указ. соч. С. 10.
- ↑ 1 2 Балуев Д. В. Указ. соч.
- ↑ Сорок сороков. С. 245
- ↑ [web.archive.org/web/20130322162034/www.mosclassific.ru/mExtra/files/00020.pdf Решение исполнительного комитета Московского городского совета трудящихся № 6/42 от 18 февраля 1966 года «О наименовании и переименовании улиц в Пролетарском районе г. Москвы»]
- ↑ [web.archive.org/web/20130324110007/www.mosclassific.ru/mExtra/files/00523.pdf Решение исполнительного комитета Московского городского совета трудящихся № 10/21 от 16 марта 1964 года «О наименовании и переименовании улиц в Пролетарском районе г. Москвы»]
Ссылки
- [sites.google.com/site/brateevskijizved/ Неофициальный сайт по истории Братеева «История братеевского человека»].
Отрывок, характеризующий Братеево (Москва)
– Лакейская должность!– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
