Братская Борщаговка
Поделись знанием:
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Координаты: 50°24′18″ с. ш. 30°24′32″ в. д. / 50.405° с. ш. 30.409° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.405&mlon=30.409&zoom=14 (O)] (Я) Бра́тская Борщаго́вка (укр. Братська Борщагівка) — историческая местность в Святошинском районе города Киева, бывшее село.
Расположение
Расположена вдоль улиц Трублаини, Якова Качуры, конечной части улицы Симиренко. На севере граничит с массивом Южная Борщаговка, примыкает к местности Михайловская Борщаговка.
История возникновения
Местность известна с XVII столетия (приблизительно с 1633 года), когда эта территория была отдана в вечное владение Братскому монастырю на Подоле (откуда и произошло название — Братская Борщаговка). В середине XVIII столетия в селе проживало менее 60 человек, в 1866 году — уже 299. В 1866—1872 годах строится новый каменный храм (до этого времени все церкви были деревянными), который очень пострадал в советское время, однако сохранился и был отреставрирован в 1996—2002 годах. Теперь это Храм Живоносного Источника. Название храма также напоминает о древнемколодце, который существовал на Братской Борщаговке с незапамятных времён. С 1971 года Братская Борщаговка — в составе Киева. Село частично снесено в конце 1970-х годов, его северная часть ныне входит в состав жилого массива Южная Борщаговка. Южная же часть Братской Борщаговки сохранилась до сих пор как район частной застройки.
Лаврентий Похилевич в «Сказании о населённых местностях Киевской губернии» (1864 год) пишет:
- «в 4-х верстах от Петропавловской, с Софийской и Никольской составляет отдельный приход. Кроме показанного выше числа православных жителей, в приходе постоянно живёт до 26 евреев при шинках. В Братской Борщаговке находится хутор, пасека и летний дворец с садом, принадлежащие Киевской Духовной Академии. Сад своим устройством наиболее обязан бывшему Ректору Академии, а впоследствии Архиепископу Херсонскому Иннокентию. В летнее время в Борщаговский хутор отпускаются студенты духовной Академии, особенно в вакациальное время для отдохновения на чистом воздухе. Для купанья устроен пруд, а ниже хутора небольшое озеро и луг, принадлежащие Киево-Печерской Лавре. В Братской Борщаговке поселилось в царствование Екатерины II несколько семейств болгар, вышедших из Турции. Нынешние потомки их в 4-м колене, смешавшись с коренными жителями, уже почти забыли свой отечественный язык и лишь некоторыми телесными особенностями и душевными качествами напоминают о южном происхождении своём.
- Приходская церковь деревянная в память живоносного источника Пресвятой Богородицы, совершаемую в пятницу светлой седмицы. Она построена 1740 года монахами Братского монастыря; в 1822 году пристроены к ней два большие боковые пределы, сделавшие её крестообразной, и фасад украшен 5-ю небольшими куполами; в 1847 году при священнике Феодоре Сикорском под церковь и колокольню, в 1811 году построенную, подведён каменный фундамент и произведены новые переделки в алтаре, пономарне и ризнице. В 1857 году по плану того же священника, который сам был хороший живописец, весьма благолепно расписана внутри живописью. Что в Борщаговке ещё в XVII столетии находился храм и притом также во имя живоносного источника, это видно из подписи в одном старом Евангелии, в которой значится, что «Евангелие подарено в храм живоноснаго источника Братской Борщаговки в 1657 году». Храм этот по преданию находился на том месте, где ныне стоит большая каплица с глубоким колодезем очень древним. Каплица эта построена 1800 года на место давнейшей, устроенной вероятно после перенесения церкви на нынешнее место, более возвышенное. По заведённому издавна обычаю совершается крестный ход из церкви в эту каплицу и освящается в колодезе вода в первый воскресный день после новолуния. (Другой колодезь с небольшой капличкой или навесом в 80-ти саженях от первого расчищен в 1830 году, так как вода оказалась весьма чистой и здоровой. Но и прежде была каплица здесь.) Из предметов церковных достойны примечания: а) древний напрестольный серебряный крест с частицами святых мощей; б) потир и дискос серебряные и вызолоченные значительной цены, пожертвованные бывшим воспитанником духовной Академии иеромонахом Михаилом; в) архимандричий наперстный крест, подаренный в церковь бывшим наместником Киево-Печерской Лавры, а впоследствии архиепископом Воронежским Антонием, приходившим часто на поклонение чудотворной иконе Божьей Матери. Но самую важнейшую достопримечательность Борщаговской церкви составляет чудотворный образ Божьей Матери, стоящий в особом киоте с правой стороны иконостаса. На поклонение этому образу, особенно в летнее время, приезжает множество богомольцев из Киева и окрестных селений. Икона эта очень древняя, греческой живописи, в сребропозлащенной ризе сделанной, как видно из надписи, в благодарность за невредимое охранение. О сей иконе упоминается в Киевском месяцослове митрополита Евгения; кроме того, в сохранившейся при церкви просительной книге с прошлого столетия в надписи значится, что книга та была выдана по резолюции митрополита Самуила (ум. 1796) «для испрошения милостиваго подаяния на зделку к чудотворной иконе Божией Матери киота». Более древних письменных свидетельств о сем чудотворном образе не находится. Местное же предание жителей присовокупляет, что она обретена слепым иноком, жившим в монастырском хуторе, на том месте, где ныне малый колодезь с навесом, и что этот инок по молитве получил прозрение. В настоящем 1862 году в Борщаговке начата постройкой каменная церковь по плану утверждённому митрополитом Арсением. По штатам сельских церквей Братская Борщаговка отнесена к 6-му классу; земли имеет 38 десятин».
На территории Братской Борщаговки расположено Братское кладбище.
Напишите отзыв о статье "Братская Борщаговка"
Литература
- Вулиці Києва : довідник : [укр.] / за ред. А. В. Кудрицького. — К. : Українська енциклопедія ім. М. П. Бажана, 1995. — С. 267. — ISBN 5-88500-070-0.</span>
- Киев : энциклопед. справ. / под ред. А. В. Кудрицкого. — К. : Главная редакция Украинской Советской Энциклопедии, 1982. — С. 69.</span>
- Пономаренко Л. А., Різник О. О. Київ. Короткий топонімічний довідник. Довідкове видання. — К.: Видавництво «Павлім», 2003. — 124 с. — ISBN 966-686-050-3. (укр.)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Братская Борщаговка
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
