Брауде, Илья Давидович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Илья Давидович Брауде
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Илья́ Дави́дович Бра́уде (1 (13) января 1885, Орша — 1955, Москва) — русский и советский адвокат.





Биография

Среднее образование получил в Могилевской гимназии, высшее — на юридическом факультете Петербургского, затем Московского университета.

Недолго работал в окружных судах Ашхабада и Пензы. В 1911 году стал помощником присяжного поверенного в Москве,[1] в 1915 начал самостоятельную практику,[2] но был мобилизован в армию. В рядах Красной армии участвовал в подавлении мятежей на Украине (куренёвское восстание, мятежи Н. Григорьева), командовал частями продвойск в Семипалатинске. По окончании Гражданской войны молодой юрист оказался востребованным во многих советских учреждениях: сначала работал в Высшем совете народного хозяйства, затем он – начальник угрозыска на Украине, член военного трибунала, верховный следователь.

В 1922 году он подал заявление в Московскую коллегию защитников и был принят с распределением в юридическую консультацию по уголовным делам.

В 1930-е годы, когда репрессивная составляющая уголовной политики СССР непомерно усилилась, и был развязан «большой террор», для прикрытия фальсификации громких политических процессов, адвокатура должна была сыграть свою роль в этих «спектаклях» правосудия. И Брауде, один из первых советских адвокатов с огромной популярностью, был избран для такой роли. Он участвовал в процессах «Промпартии», «Союзного бюро меньшевиков», «Параллельного троцкистского центра», «Правотроцкистского блока». В своих «Записках адвоката», изданных через 19 лет после его смерти, И. Д. Брауде ни словом не упомянул о репрессиях 1936—1939 годов.

Один из учеников — известный адвокат и писатель А. Ваксберг.

Читая речи знаменитых дореволюционных адвокатов, я понимала, что такие выступления в советском суде невозможны: они просто не будут поняты. Однажды, в начале пятидесятых годов, в Вильнюсе в кассационной инстанции, я услышала выступление известнейшего советского адвоката Ильи Брауде. Он защищал женщину еврейку, которая после войны была опознана как помощница надзирательницы в нацистском концлагере. Речь Брауде была красочной и убедительной, я слушала его с благоговением, но и здесь присутствовали все те же заискивающие нотки, так часто звучавшие из уст рядовых советских адвокатов. Защитник в уголовном процессе воспринимался судом как пустая, порой досадная формальность, и это не могло не отразиться на качестве судебных выступлений. Судьба подсудимого чаще всего уже была предопределена и никакие психологические экскурсы, положительные характеристики, справки о состоянии здоровья, семейном положении, занятиях спортом или в кружках самодеятельности не могли повлиять на исход дела.

Р. М. Марьяш. Калейдоскоп моей памяти. Глава шестая. Моя профессия — адвокат


Публикации

  • Записки адвоката. — Сов. Россия, 1974 - 222 с.

Напишите отзыв о статье "Брауде, Илья Давидович"

Примечания

  1. С 15.09.1911 г. стал помощником у присяжного поверенного Я.Б. Якулова. //Список Присяжных Поверенных округа Московской судебной Палаты и их помощников к 15 ноября 1913. — М.,1914. — С.220-221.
  2. С 1915 гг. указан присяжным поверенным.//Список присяжных поверенных округа Московской судебной палаты и их помощников к 15 ноября 1916 г. М.,1917.- С.336.

Источники

  • [sud.ua/newspaper/2011/11/07/38640-advokat-rozhdennij-revolyutsiej Адвокат, рождённый революцией] // Судебно-юридическая газета. — № 110 (7 ноября 2011).
  • Память. «Он спас столько жизней, сколько смог». // Российский адвокат. — № 1, 2005.

Отрывок, характеризующий Брауде, Илья Давидович

Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.