Брауни
| Брауни | |
 Брауни с шоколадной глазурью | |
| Входит в национальные кухни | |
|---|---|
| Авторство | |
| Оригинальное название |
Chocolate brownie |
| Страна происхождения | |
| Год создания |
1893 |
| Компоненты | |
| Основные |
|
Брауни (англ. Chocolate brownie) — шоколадное пирожное характерного коричневого цвета (англ. brown — «коричневый»; отсюда и название), прямоугольные куски нарезанного шоколадного пирога. Традиционно для американской кухни.
В зависимости от рецепта, может иметь консистенцию торта, кекса или печенья.
История брауни задокументирована: светская львица Берта Палмер[en] заказала кондитеру Palmer House Hotel десерт, подходящий для посетительниц Всемирной выставки в Чикаго 1893 года: небольшого размера и похожий на сладкий пирог, но при этом удобный для поедания из коробок. Оригинальные брауни содержали грецкие орехи и абрикосовую глазурь, их до сих пор готовят в отеле по оригинальному рецепту[1].
Первое упоминание слова «брауни» относится к 1896 году: в кулинарной книге[en] Фанни Фармер[en] так названы пирожные из мелассы[2].
Виды
- Fudgy brownies («живые» брауни с жидким центром).
- Cakelike brownies. Этот рецепт брауни по своей консистенции и вкусовым качествам больше остальных напоминает шоколадные пирожные.
- Chewy brownies. Этот вид брауни имеет тягучее наполнение, которое достигается за счет добавления в тесто дополнительного яйца.
- Blondies. Этот вариант пирога также многие называют брауни из-за своей похожести по консистенции. Только в рецептуру blondies не входит шоколад, но добавляется коричневый сахар, масло и яйца.
Напишите отзыв о статье "Брауни"
Примечания
- ↑ [www.thenibble.com/REVIEWS/MAIN/cookies/cookies2/history-of-the-brownie.asp The History Of Brownies] (англ.). The Nibble. Проверено 4 июля 2015.
- ↑ Gage, Mary E. [www.newenglandrecipes.org/html/brownies.html History of Brownies (Chocolate)]. Проверено 13 марта 2010.
|
Это заготовка статьи о еде или напитках. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Брауни
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
