Брауншвейг
|
Брауншвейг
Braunschweig
|
Бра́уншвейг[2][3], Бра́уншвайг[4][5][6] (нем. Braunschweig [ˈbʁaʊnʃvaɪk] (произношение ), н.-нем. Bronswiek, Brunswiek, Brönswiek [ˈbrɔˑnsviːk]) — крупный город в Северной Германии на юго-востоке федеральной земли Нижняя Саксония. Примерно 247,1 тыс. жителей, является вторым по величине городом Нижней Саксонии.
До ноября 1918 Брауншвейг был столицей герцогства Брауншвейг. После Ноябрьской революции и отречения герцога был столицей республики Брауншвейг до её роспуска в 1946 году и вхождения во вновь созданную землю Нижняя Саксония.
Содержание
Физико-географическая характеристика
Географическое положение
Брауншвейг находится в северной части Германии, между северной границей горного массива Гарц и переходом к Северо-Германской низменности. Через город протекает река Окер. На юге установлена плотина, таким образом Окер окружает центр города с западной и восточной сторон (это было сделано в Средних веках для лучшей защиты города) и затем объединяется в один поток в юго-западной части города.
Площадь города на 2006 год составляет 192 км², окруженная городской границей протяженностью 98 км. Средняя высота над уровнем моря — 75 м. Центр города располагается на высоте примерно 70 метров над уровнем моря; высшая точка — Гейтельдер Берг (111 м).
Близлежащие крупные города: Вольфсбург, 35 км северо-восточней, Ганновер, 65 км западней, Магдебург, 90 км восточней и Гёттинген, 110 км юго-западней Брауншвейга.
Климат
Брауншвейг располагается в зоне умеренного климата, находится на границе перехода от континентального к морскому климату. Среднегодовая температура составляет 8,8 °C, среднегодовая влажность воздуха равняется 79 %. Число холодных дней в году (температура ниже 0 °C, 74 дня) значительно превышает число жарких (температура выше 25 °C, 25 дней). За год в Брауншвейге выпадает приблизительно 618 мм атмосферных осадков[7].
Население
|
История
Основание города и Средние века
Брауншвейг был основан саксонским графом Бруно II. Название города, изначально Брунсвик, являлось составным из собственного имени Бруно и обозначения перевалочного пункта, складов и отдыха купцов — вик. Место подходило для этих целей идеально, поскольку располагалось на месте брода через реку Окер. Документально город упоминается впервые под именем Брунесгвик в грамоте освящения церкви Магникирхе в 1031 году.
При Генрихе Льве Брауншвейг вырос в мощный город с несколькими районами (так называемые Вайхбильде): Хаген — основанные Генрихом Старый город, Новый город, Алтевик и Зак. Дополнительно было два особых района монастырской слободы — Санкт-Игидиен и район замка. В каждом была ратуша и собственный храм.
Генрих выстроил Брауншвейг в резиденцию. Он расширил замок Данквардероде, велел сжечь дотла старую церковь 1030 года и на её месте воздвигнуть Брауншвейгский собор, строительство которого было завершено освящением в 1226 году уже после его смерти. Собор посвящён святому Власию, Иоанну Крестителю и Томасу Бекету. Сегодня собор служит в качестве евангелическо-лютеранской церкви.
Генрих Лев достиг такой власти, что избрал этого зверя в качестве своего герба и приблизительно в 1166 году велел отлить бронзового льва, которого поставил на замковой площади (оригинал находится сегодня в замке) — первая бронзовая городская скульптура севернее Альп. Это символ и герб города.
Ганзейский союз
Благодаря своему расположению возле судоходной реки, Брауншвейг стал важным торговым городом, а с XIII века — членом Ганзы.
Герцогство Брауншвейг-Люнебург во времена Генриха Льва было частью владений Вельфов. Впоследствии герцогство распалось в результате раздела наследства на различные мелкие удельные княжества. В XIV веке образовалось княжество Брауншвейг-Вольфенбюттель. Город Брауншвейг стал вольным городом приблизительно в 1430 году, и вельфские феодалы перенесли свою резиденцию в близлежащий Вольфенбюттель.
Наряду с Гентом и Парижем Брауншвейг слыл одним из самых неспокойных городов позднесредневековой и раннесовременной Европы. Постоянно конституционные конфликты перерастали в революционные гражданские волнения, которые в Брауншвейге назывались «Шихтен» — пласты, слои.
В 1671 году город снова попал под власть князя, а в 1753 герцоги вернули свою резиденцию в Брауншвейг. На это время приходится строительство новой Брауншвейгской резиденции. След в эпохе барокко Брауншвейг оставил при герцоге Антоне Ульрихе, который в Зальцдалуме, недалеко от Вольфенбюттеля создал барочную резиденцию с садом. Художественные произведения, некогда украшавший этот дворец, позднее составили Музей герцога Антона Ульриха в Брауншвейге.
Герцогство Брауншвейг
В 1806 году герцог брауншвейгский Карл Вильгельм Фердинанд, будучи генерал-фельдмаршалом, в сражении при Йене и Ауэрштедте был смертельно ранен. С 1807 по 1813 год Брауншвейг находился под оккупацией наполеоновских войск и являлся частью королевства Вестфалия. По решению Венского конгресса (1814) герцогство Брауншвейгское было восстановлено.
После смерти герцога Вильгельма III герцогством правили регенты, назначаемые Берлином. В 1871 году герцогство вошло в состав Германской империи под главенством Пруссии. Брак Виктории Луизы (дочери кайзера Вильгельма II) с принцем Эрнстом Августом Брауншвейг-Люнебургским, заключённый 24 мая 1913 года, привёл к примирению династий Гогенцоллернов и Вельфов, и последние вновь стали правителями.
В ноябре 1918 года в Брауншвейге, за два дня до такого же события в Берлине, свершилась революция, в результате которой герцог лишился своего престола.
Политика
Правительство
Последние выборы бургомистра (в выборах участвовало 49,3 % населения) дали следующие результаты[8]:
| Кандидат и Партия | Число голосов | Число голосов (%%) |
|---|---|---|
| Герт Хоффманн (ХДС) | 55.301 | 58,0 % |
| Фридхельм Поссемейер (СДПГ) | 25.126 | 26,3 % |
| Гизела Витте (Партия зелёных) | 6.555 | 6,9 % |
| Уве Майер (Гражданская инициатива Брауншвейга) | 5.241 | 5,5 % |
| Удо Зоммерфельд (Левая партия) | 3.146 | 3,3 % |
Таким образом, Герт Хоффманн является бургомистром. Кандидат от СвДП не был выдвинут.
Городской совет с 52 местами состоит из:
| Партия | Число голосов | Число голосов (%%) | Мест в Городском Совете |
|---|---|---|---|
| ХДС | 122.781 | 44,5 % | 23 |
| СДПГ | 80.434 | 29,2 % | 15 |
| Партия зелёных | 26.919 | 9,8 % | 5 |
| СвДП | 13.957 | 5,1 % | 3 |
| Левая партия | 12.027 | 4,4 % | 2 |
| Гражданская инициатива Брауншвейга | 19.235 | 7,0 % | 4 |
Города-побратимы
-
Бандунг, Индонезия, с 1960 г. -
Ним, Франция, с 1962 г. -
Бат, Англия, Великобритания, с 1971 г. -
Сус, Тунис, с 1980 г. -
Кирьят-Тивон, Израиль, с 1985/86 г. -
Магдебург, Саксония-Анхальт, Германия, с 1987 г. -
Казань, Россия, с 1988 г. -
Омаха, Небраска, США, с 1992 г.
Достопримечательности
- Собор святого Власия построен по указанию герцога Генриха Льва в 1173—1195 годах, освящен в 1227 г. Собор представляет собой трёхнефную базилику со сводчатым потолком с тремя апсидами, двумя башнями и криптой. Примечательно надгробие Генриха и Матильды, созданное при императоре Фридрихе II. По своей значимости надгробие сравнимо с художественными произведениями соборов в Наумбурге и Бамберге. Здание подвергалось крупным изменениям в XIV—XV веках. Начиная с XVII века крипта собора начала использоваться как усыпальница князей из рода Вельфов. Рядом с собором на площади на высоком пятиметровом цоколе в 1166 году установлена бронзовая скульптура «брауншвейгского льва», смотрящего на восток (в наше время заменена копией).[9].
- Музей герцога Антона Ульриха, одна из старейших художественных галерей мира, располагает значимой коллекцией полотен «старых мастеров» Северной Европы, включая Рембрандта и Вермеера. В 2004 году музей отметил своё 250-летие. По состоянию на 2014 год закрыт на масштабную реконструкцию.
- Замок Данквардероде (en), игравший столь важную роль в истории города с самых ранних времён, многократно перестраивался, пока к XIX веку не пришёл в такой упадок, что его собирались снести. Под давлением городской общественности замок был восстановлен в романтическом средневековом духе. Внутри действует экспозиция, посвящённая средневековому Брауншвейгу, где среди прочего можно увидеть оригинал Брауншвейгского льва.
- Герцогский дворец построен в XVIII веке для размещения двора Вельфов, переведённого в 1753 году из Вольфенбюттеля. После перестройки в 1830-е годы дворец украсился знаменитой квадригой с фигурой Брунонии, олицетворяющей брауншвейгскую государственность. Снесён властями ФРГ в 1960 году, частично воссоздан в 2007 году.
- Перед доминиканской монастырской церковью Св. Альберта Великого в 2000 году появилась созданная французским скульптором Жан-Робером Ипустеги композиция «Врата небес» (фр. Porte du Ciel)[10].
- В городе расположена старинная фабрика по производству пианино Schimmel
Известные горожане
Генрих Лев
Генрих Лев (1129 — 6 августа 1195) — монарх из династии Вельфов. Его матерью была Гертруда Супплинбургская, (18 апреля 1115 — 18 апреля 1143), дочь императора (1125—1137) Лотаря III. Отцом его был герцог Саксонский и Баварский Генрих Гордый (ок. 1108 — 20 октября 1139).
Уже в возрасте 12 лет Генрих, получивший впоследствии к своему имени приставку «Лев», получил в ленное владение Баварию и Саксонию. В 1147 году вместе с маркграфом Альбрехтом Медведем, который уже отвоевал до этого к 1136 году земли по Хафелю, он отправился в неудачный крестовый поход на Восток против славян — вендов. В том же году Генрих женился на Клеменции, получив в качестве приданого Швабию. Император Фридрих I Барбаросса добился расторжения этого брака, отобрал у него Швабию, дав взамен некоторые владения в Саксонии.
В 1168 году он женится на дочери английского короля Матильде из рода Плантагенетов. Она была родной сестрой английского короля Ричарда I Львиное Сердце (1157—1199). Их отцом был английский король Генрих II Плантагенет, а матерью — герцогиня и королева Франции и Англии Элеонора Аквитанская (1122 — 31 марта 1204) — участница Крестового похода, одна из самых ярких личностей Средневековья, знаменитая не только своей красотой, но также энергией и умом. С её именем связана короткая эпоха «Возрождения XII века», предшественницей которого стала возникшая в предыдущем веке на юге Франции культура трубадуров.
Брак с Матильдой привёл к установлению тесных связей английского и ганноверского королевских домов и, как следствие, сделал Генриха вторым по могуществу и влиянию лицом после императора. И потому отношения Генриха с Фридрихом Барбароссой были весьма натянутыми. Матильда и Генрих покровительствовали просвещению и культуре, и Брауншвейг стал центром искусства. При Генрихе были основаны многие немецкие города, в том числе Любек, Люнебург, Мюнхен и Шверин.
В 1172 Генрих участвовал в Крестовом походе и получил при посещении Константинополя в подарок от императора Восточной Римской империи льва. В результате походов на Восток начиная с 1160 г. Генрих Лев захватил почти всю территорию славян бодричей и стал владельцем огромной территории к востоку от Эльбы, что привело к конфликту с императором Фридрихом I Барбароссой. Фридрих организовал над ним судебный процесс (1180). В результате издания так называемого «Имперского Акта» (Reichsacht) Генрих Лев лишился большинства своих владений (в его руках остались только Брауншвейг и Люнебург) и был вынужден, сопровождаемый Матильдой, удалиться в ссылку в Англию. В 1185 Фридрих заключил с английским королём союз, и Генрих вернулся. Его титул и владения были восстановлены. В 1189—1190 гг. он снова в английской ссылке, но его дела вела оставшаяся Матильда. Генрих умер 6 августа 1195 года в Брауншвейге и был по его завещанию похоронен в соборе города[11][12].
Тиль Уленшпигель
Тиль Уленшпигель — герой средневековых нидерландских и немецких плутовских народных легенд, бродяга и балагур. Известен по одноимённому роману Шарля де Костера.
Ранние источники утверждают, что Тиль Уленшпигель родился около 1300 года около Шоппенстедта (Schöppenstedt), в 20 км на юго-восток от Брауншвейга. Возникшая в Средние века легенда о Тиле Уленшпигеле — бездельнике и острослове — впервые была записана в Страсбурге в 1510 году в виде романа в прозе тем же автором, который создал «Книгу сословий» и «Всемирную хронику Брауншвейга». Автор сочинения об Уленшпигеле пользовался устными рассказами, которые произвольно разукрасил своими фантазиями.
Уже в течение XVI века эта книга была переведена на многие европейские языки и пользовалась громким успехом, описывая приключения персонажа, с блеском выходившего из самых трудных ситуаций, тем более что объектом насмешек Уленшпигеля были тогдашние авторитеты и вообще начальство любого сорта. Голод и страсть к приключениям побудили Тиля оставить родной Брауншвейг и скитаться между Берлином, Нюрнбергом, Ульмом, Прагой и Римом. И где бы он ни появлялся, он везде высмеивал человеческие слабости и пороки настолько метко и остроумно, что ему было нечего возразить по существу, поскольку он был не чем иным, как зеркалом, отражающим эти свойства.
Однако неправильно было бы причислять Тиля к типу защитников бедных и угнетённых, своеобразного лишённого воинственности Робин Гуда, поскольку объектом его издевательств мог стать и правый, и виноватый. С течением времени облик Уленшпигеля постепенно освобождался от наиболее отрицательных черт и в конце концов приобрёл в книге Шарля де Костера известные современному читателю героические черты.
Карл Фридрих Гаусс
Карл Фридрих Гаусс (1777—1855), немецкий математик и астроном, родился в этом городе. В возрасте трех лет он чуть не утонул, после чего ему напророчили долгую жизнь. Учился в Гёттингенском университете. Его диссертация называлась «Основы алгебры». Затем с 1807 года он стал профессором математики в университете и директором его обсерватории. Здесь он закончил свою фундаментальную для современной теории чисел работу «Исследования по высшей арифметике» и на новой базе написал работу «Теория движения небесных тел». Он изучал земной магнетизм и изобрел электромагнитный телеграф.
Август фон Фаллерслебен
Август Генрих Гоффманн фон Фаллерслебен (1798—1874) германист, сочинитель песен на народную тематику и сторонник возрождения фламандских народных обычаев, автор Песни немцев, названной автором «Lied der Deutschen». Слова песни были сочинены им 26 августа 1841 года на острове Гельголанд, где в то время проживали немецкие демократы. Мелодия песни записана венским классиком и учителем Бетховена Йозефом Гайдном (1732—1809), который в 1797 году сочинял гимн по заказу кайзера.
Во времена кайзеровской Германии при наличии официальных гимнов эта песня носила характер национального символа и охотно исполнялась солдатами Первой мировой войны. В 1918 году она была запрещена, но 11 августа 1922 года была провозглашена рейхспрезидентом Эбертом национальным гимном. Во времена Третьего рейха она имела популярность, сравнимую с пресловутым «Хорст Весселем». В 1945 году она снова была запрещена, но впоследствии президент ФРГ Теодор Хойс в своём письме Аденауэру предложил восстановить ранг этой песни. Правительство Западной Германии в своём бюллетене от 29 апреля 1952 года указало: «Германия есть Национальный гимн», однако строфы, имеющие националистическое звучание в связи с тем, что в них указывались границы Германии, простиравшейся в то время: на западе до Мааса, до Мемеля — на востоке и до Адидже на юге[9] были запрещены к исполнению.
См. также
Напишите отзыв о статье "Брауншвейг"
Примечания
- ↑ Городецкая И. Л., Левашов Е. А. [books.google.com/books?id=Do8dAQAAMAAJ&dq=%D0%91%D1%80%D0%B0%D1%83%D0%BD%D1%88%D0%B2%D0%B5%D0%B9%D0%B3 Брауншвейг] // Русские названия жителей: Словарь-справочник. — М.: АСТ, 2003. — С. 57. — 363 с. — 5000 экз. — ISBN 5-17-016914-0.
- ↑ Брауншвейг // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ Суперанская А. В. Словарь географических названий. — М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2013. — 208 с. — С. 25.
- ↑ Германия // Атлас мира / сост. и подгот. к изд. ПКО «Картография» в 2009 г. ; гл. ред. Г. В. Поздняк. — М. : ПКО «Картография» : Оникс, 2010. — С. 64—65. — ISBN 978-5-85120-295-7 (Картография). — ISBN 978-5-488-02609-4 (Оникс).</span>
- ↑ Словарь географических названий зарубежных стран / отв. ред. А. М. Комков. — 3-е изд., перераб. и доп. — М. : Недра, 1986. — С. 58.</span>
- ↑ Брауншвайг — статья из Большой российской энциклопедии.
- ↑ www.braunschweig.de/umwelt_naturschutz/infos/umweltatlas/11/11_1.html
- ↑ [www.braunschweig.de/wahlnet/kw2006/ergebnis.php?anzeige=1&art=22&typ=2&id=1&xid=0&stimme=1&sitz=0&hoch=0 Выборы 2006]
- ↑ 1 2 Reinhard Pözorny(Hg)Deutsches National-Lexicon- DSZ-Verlag ISBN 3-925924-09-4
- ↑ [kloster-braunschweig.de/unser-kloster/porte-du-ciel Jean Ipoustéguy: Porte du Ciel]. kloster-braunschweig.de. Проверено 1 апреля 2015. (нем.)
- ↑ Izabella Gavin/Dieter Schulze Brunschwig und Umgebung:-Edition Temmen.Dremen.2002 ISBN 3-86108-491-0
- ↑ Dr. Fritz Winzer Weltgeschichte Daten Fakten Bilder. Georg Westermann Verlag.1987. ISBN 3-07-509036-0
</ol>
Литература
- Брауншвейг, город // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [www.braunschweig.de/ Официальный сайт города Брауншвейг].
| ||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Брауншвейг
– Вы казак?– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.
Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
