Браун против Совета по образованию

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Браун против Совета по образованию

Прения состоялись 9 декабря, 1952
Закрыто 17 мая, 1954
Полное название

Оливер Браун и др. против Совета по образованию Топики и др.

Источник

347 U.S. 483 (ещё)

Предшествующие рассмотрения

Judgment for defendants, 98 F. Supp. 797 (D. Kan. 1951)

Решение

Сегрегация по расовому признаку в государственных школах противоречит Четырнадцатой поправке к Конституции. Решение Окружного суда штата Канзас признано недействительным.

 
Состав суда
Председатель
Эрл Уоррен
Мнения
Большинство

Уоррен, присоединились все

«О́ливер Бра́ун и др. про́тив Сове́та по образова́нию Топи́ки» (англ. Oliver Brown et al. v. Board of Education of Topeka et al.) 347 U.S. 483 (1954) — судебный процесс, закончившийся решением Верховного суда США в 1954 году, которое признало противоречащим конституции раздельное обучение чернокожих и белых школьников. Решение явилось важным событием в борьбе против расовой сегрегации в США.

Внешние видеофайлы
[www.youtube.com/watch?v=OUITIb6tcIs Фильм NAACP о расовой сегрегации. Часть 1.]
[www.youtube.com/watch?v=ANXe6LXca1U&feature=related Фильм NAACP о расовой сегрегации. Часть 2.]
[www.youtube.com/watch?v=-s-tjc18A5g&feature=related Фильм NAACP о расовой сегрегации. Часть 3.]




Предпосылки

В деле Плесси против Фергюсона (англ. Plessy v. Ferguson) Верховный суд под председательством Брауна постановил, что сегрегация по расовому признаку не нарушает Четырнадцатую поправку к конституции, если раздельные здания, кварталы, вагоны, предоставленные представителям разных рас являются равными по качеству (принцип «разделены, но равны» англ. «separate but equal»). Сам принцип «разделены, но равны» был установлен решением по делу Робертс против Бостона англ. Roberts v. City of Boston[1].

В течение 58 лет со дня принятия решения по делу Плесси против Фергюсона расовая сегрегация в США была абсолютно законной. Отношение к расовой сегрегации сильно различалось от штата к штату. На момент подачи иска в 16 штатах сегрегация была законодательно запрещена.

Истцы в деле «Браун против совета по образованию» выступили с тезисом, что расовая сегрегация, прикрываясь концепцией раздельности и равенства, на самом деле способствует закреплению практики предоставления чернокожим гражданам услуг и худшего качества и худшей защиты.

Определённое влияние на решение оказали декларация ЮНЕСКО о расах (англ. The Race Question), в которой расизм был осуждён с точки зрения морали, а попытки научного обоснования расизма опровергнуты, книга Гуннара Мюрдаля «Американская дилемма: Проблема негров и современная демократия» (англ. An American Dilemma: The Negro Problem and Modern Democracy) и исследования психологов Кеннета и Мейми Кларков (англ. Kenneth B. Clark, Mamie Clark). Их знаменитый эксперимент с куклами (англ.) показал, что сегрегация способствует развитию у детей расовых предрассудков и комплексов[2][3]

Обстоятельства дела

В 1951 году против Совета по образованию города Топика штата Канзас в Федеральный районный суд[прим. 1]Канзаса был подан коллективный иск родителями с требованием отменить политику расовой сегрегации. Раздельные школы для чернокожих и белых детей были учреждены советом по образованию Топики в соответствии с законом штата Канзас 1879 года, который позволял, но не предписывал это. Важную роль в подготовке иска сыграла Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения (англ. National Association for the Advancement of Colored People, NAACP). По совету ассоциации осенью 1951 года родители предприняли попытки пристроить своих детей в ближайшие школы.

…среди моих друзей детства были дети разных национальностей. Когда я узнала, что пойду в одну школу с ними, я была вне себя от радости. Ещё я помню как мы с отцом шли по дороге к школе им. Самнера, помню как мы поднялись по ступеням. Школа казалась такой огромной. …Я помню как мы вошли внутрь, отец поговорил с кем-то и затем зашёл в кабинет директора, оставив меня в приёмной с секретарём. Я слышала голоса, и в ходе беседы он поднял голос. Потом он вышел из кабинета, взял меня за руку и мы пошли домой. Я никак не могла понять, что произошло и почему я не могу пойти в школу вместе с Моной, Джиневрой, Вандой и другими подружками.

Из воспоминаний Линды Браун

Оливер Браун присоединился к иску по предложению друга. В иске Браун указывал, что его дочь должна посещать школу для белых (которая находилась на расстоянии 5 кварталов от их дома, в то время как школа для чёрных была на расстоянии 21 квартала).

Районный суд решил дело в пользу Совета по образованию, руководствуясь прецедентом по делу Плесси против Фергюсона[4]. Суд не обнаружил наличия значительного неравенства школ в плане зданий, учебных планов, расположения и квалификации учителей[5].

Разбирательство в Верховном суде

Дело Брауна и других объединило пять ранее поданных независимых исков. Все они были осуществлены при поддержке Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения.

  • Боллинг против Шарпа (англ. Bolling v. Sharpe): одиннадцати чёрным ученикам из пригорода Вашингтона было отказано в поступлении в школу, из-за чего они были вынуждены посещать гораздо худшую школу для чёрных.
  • Бриггс против Элиота (англ. Briggs v. Elliott): коллективный иск родителей из Южной Каролины. При его рассмотрении в Верховном суде в 1952 году были использованы результаты исследования Кларков («Doll test»).
  • Дэвис против школьного совета района Принца Эдуарда (англ. Davis v. County School Board of Prince Edward County): иск из Виргинии, вызванный катастрофическим состоянием школы для чёрных.
  • Гебхарт против Бельтона (англ. Gebhart v. Belton): коллективный иск родителей из Делавэра (в котором сегрегация была законодательно закреплена). Объединил два спора: Bulah v. Gebhart (чернокожей девочке отказали в транспорте, необходимом для посещения отдалённой сегрегированной школы) и Belton v. Gebhart, одним из оснований которого было разительное различие в качестве между школами для белых и чёрных[6].

Сопротивление

Решение юридически запретило расовую сегрегацию в американских школах, однако было встречено сопротивлением в ряде штатов.

Суд штата Алабама постановил, что решения Верховного суда не имеют силы, если входят в противоречие с законодательством штатов. В 1958 году Верховному суду пришлось вновь подтверждать своё решение. А 1963 году, губернатор штата Алабама Джордж Уоллес (англ. George Wallace) лично перегородил чёрным студентам вход в Университет Алабамы и освободил проход только после вмешательства президента Кеннеди. Это событие стало широко известным и получило название «Стояние в дверях».

Парламентом Флориды была принята резолюция о примате законодательства штата над федеральным, но губернатор штата, несмотря на то, что сочувствовал сторонникам сегрегации, отказался её подписать.

В Виргинии было прекращено финансирование смешанных школ. Но в то же время штат начал субсидировать частные сегрегированные школы. Для того, чтобы иметь возможность субсидировать частные школы за счёт казны была изменена Конституция[7].

В некоторых штатах расисты оказали сильное сопротивление решению Верховного суда. В 1957 году в город Литтл-Рок штата Арканзас были введены федеральные войска после отказа губернатора штата выполнять решение суда[8].

Общественное признание

Четыре гражданина США (Джозеф ДиЛэйн, Гарри и Элизабет Бригс, Леви Пирсон), подавшие в суд на Министерство просвещения (иски, объединённые в дело Браун против Совета по образованию) и добившиеся лучших условий образования для своих детей, что имело большое значение в национальном масштабе, 15 декабря 2003 года награждены Золотой медалью Конгресса.

Школа, в которую безуспешно пыталась поступить Линда Браун, была названа в честь борца за права чернокожих Чарльза Самнера (англ. Charles Sumner)

Напишите отзыв о статье "Браун против Совета по образованию"

Примечания

  1. ↑ Федеральный суд первой инстанции в США

Источники

  1. ↑ [law.jrank.org/pages/2500/Roberts-v-City-Boston-1848-49.html Roberts v. City of Boston: 1848-49 - Suit Challenges Segregated Schools, Court Backs Segregation, Suggestions For Further Reading Read more: Roberts v. City of Boston: 1848-49 - Suit Challenges Segregated Schools, Court Backs Segregation, Suggestions For Further Reading law.jrank.org/pages/2500/Roberts-v-City-Boston-1848-49.html#ixzz0r20E4ATm] (англ.). — «The Roberts case established the principle of "separate but equal" and validated segregation in public schools, providing the basis and rationale for the United States Supreme Court's infamous Plessy v. Ferguson decision nearly 50 years later. Read more: Roberts v. City of Boston: 1848-49 - Suit Challenges Segregated Schools, Court Backs Segregation, Suggestions For Further Reading law.jrank.org/pages/2500/Roberts-v-City-Boston-1848-49.html#ixzz0r20P8XVM»  Проверено 16 июня 2010. [www.webcitation.org/666HjEnRR Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
  2. ↑ [www.teachersdomain.org/resource/iml04.soc.ush.civil.clark/ Краткий очерк о Кеннете Кларке] (англ.). Проверено 20 ноября 2009. [www.webcitation.org/666HkFwrM Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
  3. ↑ [c250.columbia.edu/c250_celebrates/remarkable_columbians/kenneth_mamie_clark.html Kenneth B. Clark and Mamie Phipps Clark]. Проверено 20 ноября 2009. [www.webcitation.org/666Hkw9NX Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
  4. ↑ [www.brownat50.org/brownCases/LowerCourtDecisions/BrownvBdDctKan51.html Решение по делу Brown v. Board of Education of Topeka, Shawnee County, Kansas Фед. районного по штату Канзас] (англ.). — «We are accordingly of the view that the Plessy and Lum cases, supra, have not been overruled and that they still presently are authority for the maintenance of a segregated school system in the lower grades. The prayer for relief will be denied and judgment will be entered for defendants for costs.»  Проверено 16 июня 2010. [www.webcitation.org/666HldKjl Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
  5. ↑ [www.brownat50.org/brownCases/LowerCourtDecisions/BrownvBdDctKan51.html Решение по делу Brown v. Board of Education of Topeka, Shawnee County, Kansas Фед. районного по штату Канзас] (англ.). — «We have found as a fact that the physical facilities, the curricula, courses of study, qualification of and quality of teachers, as well as other educational facilities in the two sets of schools are comparable. It is obvious that absolute equality of physical facilities is impossible… We conclude that in the maintenance and operation of the schools there is no willful, intentional or substantial discrimination in the matters referred to above between the colored and white schools.»  Проверено 16 июня 2010. [www.webcitation.org/666HldKjl Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
  6. ↑ Guthrie, J.W., Springer M.G. Returning to Square One (англ.) // Peabody Journal of Education. — Mahwah, New Jersey, 2004. — Вып. 79. — С. 9.
  7. ↑ Guthrie, J.W., Springer M.G. Returning to Square One (англ.) // Peabody Journal of Education. — Mahwah, New Jersey, 2004. — Вып. 79. — С. 13.
  8. ↑ [archive.svoboda.org/ll/usa/0504/ll.051804-1.asp Сегодня в Америке 50-летие запрета расовой сегрегации] // Радио Свобода, 18 мая 2004

Ссылки

В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.
  • [usinfo.state.gov/journals/itdhr/0999/ijdr/pitts.htm Браун против Совета по образованию]
  • [usinfo.state.gov/journals/itdhr/0405/ijdr/greenberg.htm Воспоминания Джека Гринберга]
  • [laws.findlaw.com/us/347/483.html Brown v. Board of Education of Topeka, 347 U.S. 483 (1954)] (Браун 1) Текст решения
  • [supreme.justia.com/us/349/294/case.html Brown v. Board of Education of Topeka, 349 U.S. 294 (1955)] (Браун 2) текст решения на сайте Верховного суда)
  • [www.strom.clemson.edu/strom/manifesto.html Текст Южного манифеста]

Отрывок, характеризующий Браун против Совета по образованию

– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Браун_против_Совета_по_образованию&oldid=78353219»