Брейн, Деннис

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Деннис Брейн
Dennis Brain
Основная информация
Дата рождения

17 мая 1921(1921-05-17)

Место рождения

Лондон

Дата смерти

1 сентября 1957(1957-09-01) (36 лет)

Место смерти

Барнет, Лондон

Страна

Великобритания Великобритания

Профессии

исполнитель

Инструменты

валторна

Де́ннис Брейн (англ. Dennis Brain; 17 мая 1921, Лондон — 1 сентября 1957, Барнет) — британский валторнист, один из наиболее ярких исполнителей на этом инструменте в XX веке[1].





Семья

Деннис Брейн родился в семье Обри Брейна, представителя династии британских валторнистов, насчитывавшей несколько поколений. Его дед, Альфред Эдвин Брейн старший (4 февраля, 1860 – 25 октября 1925) считался одним из лучших солистов-валторнистов своего времени. Его дядя Альфред Эдвин Брейн младший (24 октября, 1885 - 29 марта, 1966), сделал успешную карьеру валторниста в Соединенных Штатах, сначала в Нью-Йорке, затем в Лос-Анджелесе.

Отец Брейна Обри Харольд Брейн (12 июля, 1893 - 21 сентября, 1955), был солистом Симфонического оркестра BBC. Он также занимался преподаванием. Обри Брейн был первым валторнистом, записавшим 1-й концерт Моцарта в 1927 году. Мать Денниса Брейна Марион Брейн была певицей в Королевском оперном театре Ковент-Гарден и композитором. Написала каденции к 1-му и 3-ему концертам Моцарта.

Его брат Леонард Брейн, (1915 - 1975) играл на гобое. Вместе с ним Деннис Брейн создал квинтет духовых инструментов, с которым они успешно концертировали. Тина Брейн, племянница Денниса, одна из дочерей Леонарда также стала профессиональной валторнисткой.

Деннис Брейн был женат и имел двоих детей: сына Антони Пола и дочь Салли.

Биография

Учился в Королевской академии музыки в Лондоне по классу валторны у своего отца и по классу органа у Каннингема. Впервые выступив на публике в 1938 году, Брейн начал играть камерную музыку, сотрудничая с различными струнными квартетами. Во время Второй мировой войны играл в оркестре британских Военно-воздушных сил, а после её окончания начал сольную карьеру, часто выступая как в Великобритании, так и других странах Европы. Брейн также был солистом Королевского филармонического оркестра.

Карьера музыканта оборвалась очень рано: 1 сентября 1957 он погиб в автокатастрофе, возвращаясь на своем спортивном автомобиле в Лондон после концерта на Эдинбургском фестивале, где он выступал в составе духового квинтета. Деннис Брейн был похоронен на кладбище Хэмстед в Лондоне.

Творчество

Брейн считается одним из наиболее выдающихся исполнителей на валторне в XX веке. Виталий Буяновский считал его величайшим валторнистом XX столетияК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней]. Брейн возродил интерес к валторне как к концертному инструменту и вдохновил композиторов на написание новых сочинений для неё. Исполнительская техника Брейна отличалась блестящей виртуозностью, певучестью звука и чистотой интонации. Музыкант записал ряд классических сочинений для валторны, в том числе все концерты Моцарта под управлением Герберта фон Караяна, а также произведения Рихарда Штрауса, Пауля Хиндемита, Бенджамина Бриттена и других авторов.

Введён в Зал славы журнала Gramophone [2].

Посвящения Деннису Брейну

Ряд композиторов посвятили Деннису Брейнну свои произведения для валторны, написанные специально для него, в том числе Бенджамин Бриттен (Серенада для тенора и валторны, Гимн III), Пауль Хиндемит (Концерт для валторны с оркестром), Малкольм Арнольд (Концерт для валторны с оркестром №2), Йорк Боуэн (Концерт для валторны, струнных и литавр), Питер Фрикер (Соната для валторны), Гордон Джейкоб (Концерт для валторны и струнного оркестра), Матьяш Шейбер (Ноктюрн для валторны и струнных), Хамфри Сирл (Утренняя серенада для валторны и струнных), Эрнест Томлинсон (Рапсодия и рондо для валторны с оркестром, Романс и рондо для валторны с оркестром), Леннокс Беркли (Трио для валторны, скрипки и фортепиано).

Чтобы почтить память Денниса Брейна, Франсис Пуленк создал свою Элегию для валторны и фортепиано. Она была впервые исполнена 1 сентября 1958, ровно через год после гибели музыканта. Партию валторны исполнил Нил Сандерс, на фортепиано играл автор.

К 50-й годовщине со дня смерти Брейна, английский композитор Питер Максвелл Дэвис по заказу 50 британских валторнистов написал Фанфары памяти Денниса Брейна. Премьера этого сочинения состоялась 15 марта 2007 в исполнении валторниста Майкла Томпсона.

Напишите отзыв о статье "Брейн, Деннис"

Ссылки

  • [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=41:14605~T1 Деннис Брейн] (англ.) на сайте Allmusic
  • [home.netvigator.com/~ivan/dennis.htm Страница, посвящённая Брейну]  (англ.)
  • [www.hornsociety.org/content/view/122/lang,en/ Деннис Брейн на сайте Международного общества валторнистов]
  • [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=9404 Брейн на findagrave.com]  (англ.)
  • [www.orc.ru/~andan/rus/brain.html Статья о Брейне]  (англ.)

Примечания

  1. Pettitt Stephen. [books.google.com/books?id=hCeEPwAACAAJ&dq=dennis+brain&hl=ru&ei=mXP2TOrQMZK34Aa-u5DWBw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2&ved=0CCkQ6AEwAQ Dennis Brain: A Biography]. — Faber & Faber, Limited, 2009. — P. 216. — ISBN 0571254225.  (англ.)
  2. [www.gramophone.co.uk/halloffame Gramophone Hall of Fame] (англ.). Gramophone. Проверено 2 января 2016.


Отрывок, характеризующий Брейн, Деннис

Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.