Бременские музыканты

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Бре́менские музыка́нты (нем. Die Bremer Stadtmusikanten) — сказка братьев Гримм о бродячих музыкантах. По системе классификации сказочных сюжетов Aарне-Томпсона, имеет номер 130: «животные-изгои находят новый дом».[1]





Сюжет

Главные герои сказки — обиженные своими хозяевами осёл, собака, кот и петух отправляются в город Бремен, чтобы стать городскими музыкантами.

Только они не могли в один день дойти до Бремена и решили переночевать в лесу. Осёл и собака улеглись спать под большим деревом, кот устроился на ветвях, а петух взлетел на самую верхушку дерева — там ему казалось всего безопаснее.

Остановившись на пути в лесу, они обнаруживают разбойничью хижину. Бременские музыканты забираются друг на друга и исполняют свою «музыку» (Осёл заревел, собака залаяла, кот замяукал, петух запел). Разбойники в страхе убегают.

Каждый из Бременских музыкантов ложится спать по своему вкусу и привычкам: осёл ложится во дворе, на куче мусора, собака — за дверью, кот — на очаге, а петух садится на крышу разбойничей хижины.

Позже этой же ночью атаман разбойников посылает одного из членов шайки посмотреть, кто же захватил их хижину. Но разведчика царапает кот, кусает собака, лягает осёл, а петух громко кричит с крыши разбойничьей хижины: «Ку-ка-ре́-ку!». В страхе разбойник прибегает к атаману и рассказывает, что дом захвачен ужасными созданиями. Разбойники больше не осмелились возвращаться, а бременские музыканты остались жить в лесной хижине.

Экранизации

Сюжет сказки о бременских музыкантах часто становился основой для фильмов, мультфильмов, мюзиклов и театральных постановок. Вот некоторые из экранизаций:

Памятники

Памятник бременским музыкантам, созданный скульптором Герхардом Марксом и установленный в 1951 году, стоит в центре города Бремена и является символом города. Бронзовая скульптура представляет собой главных героев истории: осла, собаку, кота и петуха, стоящих друг на друге в форме пирамиды.

По мотивам этого памятника, скульптором Кристом Баумгартелем, была сделана оригинальная работа, подаренная в 1990 году городу Риге его побратимом городом Бремен.

Третий вариант пирамиды из животных установлен в немецком Цюльпихе[3].

Иная скульптура стоит в городе Красноярске; фигуры поющих музыкантов, оборудованных в виде фонтана, изображает героев мультипликационного советского фильма[4]. Так же, памятники сказочным героям находятся в Сочи и Липецке .

Бременские музыканты в Хабаровске
Осёл, Кот, Пёс и Петух Принцесса и Трубадур Атаманша, Трус, Балбес и Бывалый Сыщик и Король

См. также

Напишите отзыв о статье "Бременские музыканты"

Ссылки

  • [german.about.com/library/bllesen07dual01.htm Текст сказки на немецком и английском языках]
  • [www.lib.ru/TALES/GRIMM/bremen.txt Текст сказки в библиотеке Максима Мошкова]
  • [vse-skazki.ru/vidy-skazok/audio-skazki/15-audio-skazki/265-bremenskie-muzykanty Коллекция аудиосказок Бременские музыканты]

Примечания

  1. Heidi Anne Heiner, «[www.surlalunefairytales.com/brementown/other.html Tales Similar to Bremen Town Musicians]»
  2. [www.imdb.com/title/tt0119170/ imdb.com «Die furchtlosen Vier (1997)»]. Проверено 18 августа 2012. [www.webcitation.org/6A10lX84R Архивировано из первоисточника 18 августа 2012].
  3. [fotki.yandex.ru/users/pplatner/view/117025/?page=3 Вариант памятника Бременским музыкантам в Цюльпихе]. [www.webcitation.org/687Y9uRYX Архивировано из первоисточника 2 июня 2012].
  4. [www.zveryshki.ru/interesting/4965-pamjatniki-bremenskim-muzykantam.html Памятники бременским музыкантам]. Проверено 23 сентября 2010. [www.webcitation.org/65RXFVUYR Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Бременские музыканты

– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.