Бремзер, Иоганн Готфрид
| Иоганн Готфрид Бремзер | |
 Иоганн Готфрид Бремзер | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
«лучший практический гельминтолог своего времени»[1] |
Иоганн Готфрид Бремзер (нем. Johann Gottfried Bremser; 1767—1827) — немецкий медик, зоолог и паразитолог; согласно «ЭСБЕ» известен как «лучший практический гельминтолог своего времени»[1]. Член общества «Леопольдина».
Биография
Иоганн Готфрид Бремзер родился 17 августа 1767 года в городе Вертхайме. Учился в Йенском университете, затем переехал в Вену, где работал врачом[1].
В 1811 году Бремзер был назначен хранителем крупнейшей в то время коллекции, которая насчитывала около 30000 природных экспонатов, среди которых были редкие виды улиток, кораллов, раковин, ценных камней и редких минералов, которые стали основой для создания в столице Австрии Музея естествознания[1].
Иоганн Готфрид Бремзер умер в Вене 21 августа 1827 года.
Библиография
- «Ueber lebende Würmer im lebenden Menschen» (Вена, 1819; русский перевод: Бремзер, «О глистах, водящихся в человеческом теле», Санкт-Петербург, 1839);
- «Icones helminthum» (3 т., Вена, 1824), с прекрасным атласом рисунков, гравированных на меди.
- «Notifia insignis Vermium intestinalium collectionis Vindobonensis» (Вена, 1811).
Напишите отзыв о статье "Бремзер, Иоганн Готфрид"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Бремзер, Иоганн-Готфрид // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Бремзер, Иоганн Готфрид
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
