Брендючков, Константин Григорьевич

Константин Григорьевич Брендючков
Встреча писателя с учениками Вятской средней школы Некрасовского р-на (60-е гг.)
Дата рождения:	14 октября 1908(1908-10-14)
Место рождения:	село Сормово Нижегородская губерния
Дата смерти:	4 декабря 1994(1994-12-04) (86 лет)
Место смерти:	посёлок Семибратово Ярославская область
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	прозаик
Направление:	соцреализм
Жанр:	роман, фантастическая проза
Язык произведений:	русский
Дебют:	«Дважды рождённые» (1959)
[www.lib.ru/RUFANT/BREDNYUCHKOW/ Произведения на сайте Lib.ru]

Константи́н Григо́рьевич Брендючко́в (14 октября 1908, село Сормово Нижегородской губернии, ныне район Нижнего Новгорода — 4 декабря 1994, посёлок Семибратово Ярославской области) — советский русский прозаик. Член Союза писателей СССР.

Биография

Родился в семье рабочего Сормовского завода. Закончил среднюю школу в городе Ветлуга и Горьковский электротехникум. Работал на Челябинском тракторном заводе.

Участник Великой Отечественной войны — воевал в составе 52-й стрелковой дивизии. Попал в концентрационный лагерь Бухенвальд.

Преподавал в Ветлугском лесотехническом техникуме и Некрасовском техникуме механизации сельского хозяйства. Работал инженером-конструктором Некрасовского машиностроительного завода и Семибратовского завода газоочистительной аппаратуры; старшим научным сотрудником, а затем начальником лаборатории информации в Семибратовском филиале НИИОГАЗ.

Занимался литературной деятельностью и изобретательством.

Творчество

В Бухенвальде написал две пьесы — «Дети Чапаева» и «Жестокий факультет», которые ставили заключённые.

Первый роман писателя, «Дважды рождённые» (1959), в типичной для произведений военно-патриотической тематики героико-нереалистической манере описывает борьбу советских подпольщиков в фашистском концлагере.

Второй роман Брендючкова «Последний ангел» вышел в 1984 году и представляет собой проблемную производственную повесть, написанную с точки зрения критически мыслящего инженерно-технического работника, с размышлениями на тему «почему нам не дают лучше работать» и осторожной критикой бюрократии. Чтобы обострить проблемный пафос, используется фантастический приём: к герою-инженеру из мест взрыва Тунгусского метеорита попадает артефакт сверхцивилизации — «наблюдатель», похожий на статуэтку ангела. С его помощью герой приобретает особые способности (напоминающие телепатию) и делает для родного завода суперкомпьютер.

Также автор документальной повести «Школьный выдумщик», повести «Клятва над Эттерсбергом» и поэмы «Позёмка» и нескольких прозаических произведений, оставшихся неопубликованными (повесть «Салон наслаждений», роман «Возле юности», повесть «Дизельный аттракцион», написанная совместно с И. И. Собчуком).

Библиография

• К. Брендючков. Дважды рождённые. Роман о Бухенвальде. — Ярославль: Верхне-Волж. кн. изд-во, 1958 [второе изд. — 1961]. — 382 с.
• К. Брендючков. Последний ангел: Фант. повесть / Худ. Е. А. и Г. В. Соколовы. — Ярославль: Верхне-Волж. кн. изд-во, 1984. — 190 с. — Тираж 70000 экз.

Ссылки

• [archive.is/20121225153424/sudar-mb.narod.ru/semib/main/page3_2.htm ПИСАТЕЛЬ-ФРОНТОВИК КОНСТАНТИН ГРИГОРЬЕВИЧ БРЕНДЮЧКОВ] (подробная биография)
• Лукашин А. П. Экстелопедия фэнтези и научной фантастики. [www.magister.msk.ru/library/extelop/authors/b/brendyu.htm К. Брендючков]
• [scifi.spb.ru/authors/b/brenduch.k/brenduch.htm Брендючков, Константин Григорьевич] // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.

• [www.lib.ru/RUFANT/BREDNYUCHKOW/ Произведения К. Брендючкова в библиотеке Мошкова]

Отрывок, характеризующий Брендючков, Константин Григорьевич

– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.