Бреннан, Айлин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Айлин Бреннан
Eileen Brennan

Айлин Бреннан в 1990 году
Дата рождения:

3 сентября 1932(1932-09-03)

Место рождения:

Лос-Анджелес, США

Дата смерти:

28 июля 2013(2013-07-28) (80 лет)

Место смерти:

Бербанк, Калифорния, США

Профессия:

актриса

Карьера:

1959—2011

Айлин Бреннан (англ. Eileen Brennan; 3 сентября 1932 — 28 июля 2013) — американская актриса, номинантка на премии «Оскар», BAFTA, лауреат премий «Золотой глобус» и «Эмми».





Биография

Верла Айлин Режина Бреннан родилась в Лос-Анджелесе в католической семье. Её мать — актриса немого кино Джин Мэнахан. В 1959 году, благодаря своему красивому голосу сопрано, она получила небольшую роль в мюзикле «Маленькая Мэри Саншайн», а позже роль Айрин Мэллоу в бродвейском мюзикле «Хелло, Долли!» (1964). В кино она дебютировала в 1967 году в фильме «Развод по-американски».

Вскоре она стала одной из самых востребованных актрис второго плана. Спустя год после её дебюта в кино, она стала гостем в комедийном шоу «Смех Роуэна и Мартина», в котором она появлялась в течение двух месяцев. В 1973 году она превосходно себя показала в фильме «Афера».

Хотя её имя было почти не известно широкой публике, Айлин стала фаворитом многих режиссёров, включая Питера Богдановича. В 1971 году она появилась в его фильме «Последний киносеанс», а в 1975 году в его провальном мюзикле «В долгой провальной любви».

В 1980 она была номинирована на «Оскар» за лучшую роль второго плана в фильме «Рядовой Бенджамин», а в 1981 году получила статуэтку «Эмми», за телевизионную версию этого фильма.

В 1984 году её сбила машина. Получив серьёзное ранение, Бреннан на три года оставила работу.

Скончалась 28 июля 2013 года в городе Бербанк, штат Калифорния, от рака мочевого пузыря.

Личная жизнь

С 1968 по 1974 годы она была замужем за Дэвидом Джоном Лампсоном, от которого у неё двое сыновей — Патрик (актёр) и Сэм (певец).

Награды

  • «Эмми» 1981 — «Лучшая актриса второго плана в комедийном сериале» («Рядовой Бенджамин»)

Фильмография

Напишите отзыв о статье "Бреннан, Айлин"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Бреннан, Айлин


Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.