Бреттон-Вудская система

Бреттон-Вудская система, Бреттон-Вудское соглашение (англ. Bretton Woods system) — международная система организации денежных отношений и торговых расчётов, установленная в результате Бреттон-Вудской конференции, проходившей с 1 по 22 июля 1944 года. Сменила финансовую систему, основанную на «золотом стандарте». Названа от имени курорта Бреттон-Вудс (англ. Bretton Woods) в штате Нью-Гэмпшир, США. Конференция положила начало таким организациям, как Международный банк реконструкции и развития (МБРР) и Международный валютный фонд (МВФ). Доллар США стал одним из видов мировых денег, наряду с золотом.

СССР подписал соглашение, но не ратифицировал.

В 1971—1978 годах Бреттон-Вудскую систему сменила Ямайская валютная система, основанная на свободной торговле валютой (свободной конвертации валют).

Цели создания

1. Восстановление и увеличение объёмов международной торговли.
2. Предоставление в распоряжение государств ресурсов для противодействия временным трудностям во внешнеторговом балансе.

Последствия

1. Долларизация экономик ряда стран, что привело к выходу денежной массы из-под национального контроля и её переходу под контроль Федеральной Резервной Системы США.

Принципы

• Цена золота жёстко фиксирована — 35 долларов за тройскую унцию;
• Установлены твёрдые обменные курсы для валют стран-участниц к ключевой валюте;
• Центральные банки поддерживают стабильный курс национальной валюты по отношению к ключевой валюте (+/- 1 %) с помощью валютных интервенций;
• Допускаются изменения курсов валют через ревальвации или девальвации;
• Организационные звенья системы — Международный валютный фонд (МВФ) и Международный банк реконструкции и развития (МБРР). МВФ предоставляет кредиты в иностранной валюте для покрытия дефицита платёжных балансов и поддержки нестабильных валют, осуществляет контроль за соблюдением принципов работы валютных систем стран-участниц, обеспечивает валютное сотрудничество.

Для золота была установлена твёрдая цена: 35 долл. за 1 тройскую унцию. В результате США получили валютную гегемонию, оттеснив своего ослабевшего конкурента — Великобританию. Фактически, это привело к появлению Долларового стандарта международной валютной системы, основанной на господстве доллара. Точнее говорить о Золотодолларовом стандарте. В середине XX века США принадлежало 70 % всего мирового запаса золота. Доллар — валюта, конвертируемая в золото, — стал базой валютных паритетов, преобладающим средством международных расчётов, валютных интервенций и резервных активов. Национальная валюта США стала одновременно мировыми деньгами.

Валютные интервенции рассматривались как механизм адаптации валютной системы к изменяющимся внешним условиям, аналогично передаче золотых запасов для регулирования сальдо платёжного баланса при золотом стандарте. Курсы валют можно было изменять лишь при наличии существенных перекосов платёжного баланса. Именно эти изменения валютных курсов в рамках твёрдых паритетов назывались ревальвацией и девальвацией валют.

Кризис Бреттон-Вудской валютной системы

Фундаментальные причины кризиса

Эта система могла существовать лишь до тех пор, пока золотые запасы США могли обеспечивать конверсию зарубежных долларов в золото. Крах доллара был предопределён. Золотые запасы США таяли буквально на глазах: по подсчетам экспертов запасы золота США уменьшались по 3 тонны в день. И это опять же несмотря на все мыслимые и немыслимые меры, которые предпринимали США, чтобы остановить утечку золота, сделать так, чтобы доллар был «обратим, пока не потребуют его обратимости» (Шарль Де Голль). Возможности для обмена долларов на золото были всячески ограничены: он мог осуществляться только на официальном уровне и только в одном месте — в Казначействе США. Но цифры говорят сами за себя: с 1949 по 1970 год золотые запасы США сократились с 21 800 до 9838,2 тонны — более чем в два раза.

Последнюю точку в этом «бегстве от доллара» и поставил генерал де Голль, не ограничившись только декларацией о необходимости ликвидации приоритета доллара. В 1965 году он перешёл от слов к делу, предъявив США к обмену 1,5 миллиарда долларов США. Разразился скандал. США стали давить на Францию как партнера по НАТО. И тогда генерал де Голль пошёл ещё дальше, объявив о выходе Франции из военной организации НАТО, ликвидации всех 189 натовских баз на территории Франции и выводе 35 тысяч натовских солдат. В довершение ко всему во время своего официального визита в США он предъявил к обмену на золото 750 миллионов долларов. И США были вынуждены произвести этот обмен по твёрдому курсу, поскольку все необходимые формальности были соблюдены.

Конечно, такие масштабы «интервенции» не могли «повалить доллар», но удар был нанесён в самое уязвимое место — «ахиллесову пяту» доллара. Генерал де Голль создал опаснейший для США прецедент. Достаточно сказать, что только с 1965 по 1967 год США были вынуждены обменять свои доллары на 3000 тонн чистого золота. Вслед за Францией к обмену на золото предъявила доллары ФРГ.

Но и США вскоре приняли не менее беспрецедентные защитные меры, в одностороннем порядке отказавшись от всех своих принятых ранее международных обязательств по золотому обеспечению доллара.

В начале 70-х годов окончательно произошло перераспределение золотых запасов в пользу Европы, а в международном обороте участвовало всё больше наличных и безналичных долларов США. Появились значительные проблемы с международной ликвидностью, так как добыча золота была невелика по сравнению с ростом объёмов международной торговли. Доверие к доллару, как резервной валюте, дополнительно падало из-за гигантского дефицита платёжного баланса США. Образовались новые финансовые центры (Западная Европа, Япония), и их национальные валюты начали постепенно также использовать в качестве резервных. Это привело к утрате США своего абсолютного доминирующего положения в финансовом мире.

Отчётливо проблемы данной системы были сформулированы в дилемме (парадоксе) Триффина:

Эмиссия ключевой валюты должна соответствовать золотому запасу страны-эмитента. Чрезмерная эмиссия, не обеспеченная золотым запасом, может подорвать обратимость ключевой валюты в золото, что вызовет кризис доверия к ней. Но ключевая валюта должна выпускаться в количествах, достаточных для того, чтобы обеспечить увеличение международной денежной массы для обслуживания растущего количества международных сделок. Поэтому её эмиссия должна происходить невзирая на размер ограниченного золотого запаса страны-эмитента.

В процессе развития системы для частичного снятия этого противоречия было предложено использование искусственного резервного средства — Специальные права заимствования. Этот механизм действует и сегодня.

Дополнительные причины кризиса

1. Неустойчивость в экономике. Начало валютного кризиса в 1967 году совпало с замедлением экономического роста.
2. Усиление инфляции отрицательно влияло на конкурентоспособность фирм. Поскольку разные темпы инфляции в разных странах по разному влияли на динамику курса валют, это создавало условия для «курсовых перекосов», что поощряло спекулятивные перемещения «горячих» денег.
3. В 1970-х годах спекуляции обострили валютный кризис. Избыток долларов в виде стихийной лавины «горячих» денег периодически обрушивался то на одну, то на другую страну, вызывая валютные потрясения и бегство от одной валюты к другой.
4. Нестабильность национальных платёжных балансов. Хронический дефицит у одних стран (особенно США, Великобритании) и положительное сальдо других (ФРГ, Япония) усиливали колебания курсов валют.
5. Несоответствие принципов Бреттон-Вудской системы изменению соотношения сил на мировой арене. Валютная система, основанная на национальных валютах, пришла в противоречие с интернационализацией мирового хозяйства. Это противоречие усиливалось по мере ослабления экономических позиций США и Великобритании, которые погашали дефицит своих платёжных балансов эмиссией национальных валют, используя их статус резервных валют. Это противоречило интересам иных стран.
6. Роль транснациональных корпораций (ТНК) в валютной сфере: ТНК располагают гигантскими краткосрочными активами в разных валютах, которые могут существенно превышать резервы центральных банков стран, где действуют корпорации и, таким образом, ТНК могут ускользать от национального контроля. ТНК при попытках избежать потерь или получить прибыли участвуют в валютных спекуляциях, придавая им гигантский размах.

Таким образом, постепенно возникла необходимость пересмотра основ существующей валютной системы. Её структурные принципы, установленные в 1944 г., перестали соответствовать реальному положению дел. Суть кризиса Бреттон-Вудской системы заключается в противоречии между интернациональным характером международных экономических отношений и использованием для этого национальных валют (преимущественно доллара США), подверженных обесцениванию.

Формы проявления кризиса

• обострение проблемы международной валютной ликвидности:
  • «валютная лихорадка» — массовая продажа неустойчивых валют в ожидании их девальвации, скупка валют — кандидатов на ревальвацию;
  • «золотая лихорадка» — бегство от нестабильных валют к золоту, спонтанное повышение его цены;
  • резкие колебания официальных золотовалютных резервов;

• паника на фондовых биржах и падение курсов ценных бумаг в ожидании изменения курса валют;

• активизация национального и межгосударственного валютного регулирования:
  • массовые девальвации и ревальвации валют (официальные и неофициальные);
  • активные валютные интервенции центральных банков, в том числе согласованные между несколькими странами;
  • использование иностранных кредитов и заимствований в МВФ для поддержки валют;

• борьба двух тенденций в международных отношениях — сотрудничество и сепаратные действия (вплоть до торговых и валютных «войн»).

Ключевые даты развития кризиса

1. 17 марта 1968 года. Установлен двойной рынок золота. Цена на золото на частных рынках устанавливается свободно в соответствии со спросом и предложением. По официальным сделкам для центральных банков стран сохраняется обратимость доллара в золото по официальному курсу 35 долларов за 1 тройскую унцию.
2. 15 августа 1971 года. Президент США Ричард Никсон объявил о временном запрете конвертации доллара в золото по официальному курсу для центральных банков.
3. 17 декабря 1971 года. Девальвация доллара по отношению к золоту на 7,89 %. Официальная цена золота увеличилась с 35 до 38 долларов за 1 тройскую унцию без возобновления обмена долларов на золото по этому курсу.
4. 13 февраля 1973 года. Доллар девальвировал до 42,2 долларов за 1 тройскую унцию.
5. 16 марта 1973 года. Ямайская международная конференция подчинила курсы валют законам рынка. С этого времени курсы валют не фиксированы, а изменяются под воздействием спроса и предложения. Система твёрдых обменных курсов прекратила своё существование.
6. 8 января 1976 года. После переходного периода, в течение которого страны могли испробовать различные модели валютной системы, на заседании министров стран-членов МВФ в г. Кингстоне на Ямайке (Ямайская конференция) было принято новое соглашение об устройстве международной валютной системы, которое имело вид поправок к уставу МВФ. Была сформирована модель свободных взаимных конвертаций, для которой стало характерно колебание обменных курсов. Ямайская валютная система действует по настоящее время, хотя в свете глобального кризиса 2008—2009 годов начались консультации о принципах новой мировой валютной системы (Антикризисный саммит G20, Лондонский саммит G-20).

Ссылки

• [www.polsci.ucsb.edu/faculty/cohen/inpress/bretton.html «Bretton Woods System»]
• [www.utexas.edu/lbj/faculty/gavin/articles/gold_battles.pdf The Gold Battles Within the Cold War (PDF)]
• [www.sapov.ru/journal/02/rothbard_money_01.htm Мюррей Ротбард: «Государство и деньги», глава 1]

См. также

• Бреттон-Вудская конференция
• Ямайская валютная система
• Денежная система
• Вашингтонский консенсус
• Резервная валюта, а также золотой стандарт
• Торговый и платёжный баланс
• Глобализация

Отрывок, характеризующий Бреттон-Вудская система

Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.