Бржецлав
| Город
Бржецлав Břeclav 
|
Бржецлав (чеш. Břeclav [ˈbr̝ɛtslaf]), по-немецки Лунденбург (нем. Lundenburg) — город на юго-востоке Чешской Республики, в 50 км юго-восточнее города Брно. Расположен на реке Дие. Является административным центром района Бржецлав Южноморавского края. Находится непосредственно на границе с Австрией и близко к границе со Словакией. Важный железнодорожный узел.
История
Замок на месте древнего славянского поселения был построен в начале XI века чешским князем Бржетиславом I, от имени которого и происходит название города. В третьей четверти XIII века замок, ставший в первой половине того же века приданым жены Пржемысла I Констанции Венгерской, был перестроен в массивную романскую крепость.
Замок часто менял владельцев, в 1426—1434 годах принадлежал восставшим гуситам. После Гуситских войн вокруг замка появляется поселение, которое в 20-х годах XVI столетия было куплено влиятельными Жеротинами, перестроившими замок в стиле ренессанс.
В начале XVII века бржецлавские владения Жеротинов были конфискованы, так как Ладислав Велен из Жеротина, владелец города, поддержал начавшееся в 1618 году в Моравии восстание против Габсбургов.
Бржецлав был практически полностью разрушен во время Тридцатилетней войны; население сократилось на 20 %.
В 1638 году Бржецлав был куплен Лихтенштейнами, которые также перестроили замок, окончательно утративший свои военные функции.
В результате наводнения в 1845 году город был затоплен из-за неправильного проекта железнодорожной насыпи. Это было учтено при последующем проектировании железнодорожных объектов
В 1872 году Бржецлаву императорским указом был присвоен статус города, что связано с бумом, начавшимся после проведения железной дороги в первой четверти XIX века. Вскоре стал важнейшим железнодорожным узлом, началось развитие промышленности. Стремительными темпами росло население города: в 1872 году в городе было 5 853 жителя, а в 1880 — 7 130 человек.
В 1918 году город стал частью Чехословакии. В 1920 году к ней также были присоединены земли вокруг города Вальтице, ранее принадлежавшие Австрии.
После Мюнхенского сговора 1938 года город стал частью Германии несмотря на то, что большинство жителей города было чехами (по переписи 1930 года из 13 689 человек, живших в городе, 11 220 были чехами, 1 582 — немцами, ещё около 4,3 % — еврейской национальности). 15—17 апреля 1945 года город был освобождён советскими войсками. Немецкое население города в соответствии с декретами Бенеша было депортировано, еврейская община исчезла ещё во время войны.
В 1974 и 1976 годах к городу были присоединены деревни Пошторна, Харватска-Нова-Вес (до 1920 года были в составе Австрии) и Ладна, вновь ставшая в 2006 году самостоятельным населённым пунктом.
Население
| Год | 1763 | 1787 | 1834 | 1869 | 1880 | 1890 | 1900 | 1910 | 1921 |
| Население | 1 587 | 2 063 | 2 952 | 4 597 | 6 954 | 8 203 | 9 126 | 11 373 | 12 500 |
| Год | 1930 | 1950 | 1961 | 1970 | 1980 | 1991 | 2001 | 2007 | 2009 |
| Население | 13 689 | 11 010 | 11 832 | 13 531 | 23 978 | 26 173 | 26 713 | 24 319 | 25 664 |
В 2009 году из 25 664 человек 48,62 % — мужчины, 51,38 % — женщины.
Достопримечательности
- Бржецлавский замок XVI столетия; в XIX веке перестроен в неоготическом стиле;
- Церковь Святого Вацлава, разрушенная в 1944 году, построенная заново в 1995 году;
- Капелла Святых Кирилла и Мефодия, построенная в 1853—1856 годах в память о выздоровлении Лихтенштейнского князя;
- Капелла Святого Роха;
- Капелла Воскресения (1875 год);
- Городище Поганско (Поганско под Бржецлавом) — славянское городище IX века[1]. Рядом находится охотничий замок Поганско, построенный в стиле ампир в 1812 году.
Недалеко от города расположен культурный ландшафт Леднице-Вальтице, охраняемый ЮНЕСКО.
Фотогалерея
- Břeclav, Dyje.JPG
Река Дие в Бржецлаве
- Břeclav church of st wenceslas.jpg
Современная церковь Святого Вацлава в Бржецлаве
- Pohled na interiér Břeclav.jpg
Интерьер церкви Святого Вацлава
- Kostel Navštívení Panny Marie (1).JPG
Церковь Посещения Пресвятой Девы Марии
- Fara (Poštorná) 1.JPG
Дом приходского священника рядом с церковью Посещения
- Breclav Kapelle Bahnhofsplatz3.jpg
Часовня свв. Кирилла и Мефодия
- 2007-05 Břeclav 06.jpg
Часовня св. Роха
- Břeclav, kaple Vzkříšení Páně - zepředu.JPG
Часовня Воскресения
- Břeclav synagogue (2).jpg
Бывшая синагога
- Břeclav synagogue (3).jpg
Интерьер синагоги
- Břeclav cemetery (4).jpg
Еврейское кладбище
- Břeclav cemetery (1).jpg
Церемониальный зал на еврейском кладбище
- Areal muzea v prirode pohansko.jpg
Городище Поганско
- Pohansko (1).jpg
Охотничий замок Поганско
- Railway station Postorna.jpg
Ж/Д станция в городской части Пошторна
Напишите отзыв о статье "Бржецлав"
Примечания
- ↑ [cyberleninka.ru/article/n/afrikanskiy-sposob-proizvodstva-v-velikoy-moravii-zametki-na-polyah-stati-ivo-shtefana Алимов Д. Е. «„Африканский способ производства“ в Великой Моравии? (заметки на полях статьи Иво Штефана)»] Петербургские славянские и балканские исследования, № 1(11), стр. 183, 2012.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Бржецлав - [www.breclav.eu/ Официальный сайт] (чешск.)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Бржецлав
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
