Бригантина (доспех)

Про восточные бригантины см. статью куяк

Бриганти́на (от нем. Brigantine, другие названия: англ. brigandine, coat-of-plates, jack-of-plates, итал. corazzina) — доспех из пластин, наклёпанных под суконную или стеганную льняную основу. Основа рыцарских бригантин нередко покрывалась бархатом или другими дорогими и красивыми тканями, иногда с гербами, а заклёпкам придавалась декоративная форма.

Бригантина, изначально возникнув в XIII—XIV веках как элемент военного снаряжения, доступный только для феодалов, к началу XV века получила широкое распространение, став типичным доспехом пехотинца.

Аналогичные по конструкции восточные доспехи обычно упоминают под собирательным названием «куяки».

Эволюция бригантины

Ранняя бригантина

Ранняя бригантина на самом деле называлась не Brigandine, а Coat-of-Plates (одежда из пластин), но в русскоязычной литературе, тем не менее, она называется бригантиной. По предположению Горелика данный вид доспеха был заимствован европейцами у монголов (у которых этот вид защиты был известен под названием хатангу-дегель), что не противоречит известным данным — наиболее раннее изображение бригандины датируется третьей четвертью XIII века, тогда как вторжение монголов в Центральную Европу имело место в 1236—1242 годах. Эти ранние бригандины выглядели как усиленные путём наклёпывания металлических пластин сюрко, часто со значительными зазорами между пластинами.

Дело в том, что падение Рима привело к такому упадку кузнечного ремесла, что в Тёмные века основным и практически единственным доспехом рыцарей была кольчуга, поверх которой очень немногие носили чешую. Когда крестоносцы попали сперва в Византию, а затем и на Восток, то встретили уже давно позабытый в Европе ламеллярный доспех, который был тут же перенят ими как дополнительное усиление, надеваемое поверх кольчуги. К сожалению, основным недостатком ламмелярного доспеха была невероятная трудоёмкость производства, и, если благодаря традиции европейские кузнецы-оружейники ковали ничуть не менее трудоёмкую кольчугу, то плести ламелляр решались немногие, отчего он оставался для рыцарей заморской диковинкой, привозимой из крестовых походов и иногда итальянскими купцами. Именно неудовлетворённые потребность и желание иметь пластинчатую защиту привели к появлению в XIII веке бригантины.

Тевтонские рыцари времён Ледового побоища, если не считать закрытых шлемов, были защищены хуже Александра Невского, его личной дружины и новгородских бояр, так как были одеты в кольчугу с бригантиной в виде жилетки, не имея наручей и поножей. В то же время, многие бояре и члены личной дружины помимо чешуй и ламмеляров византийского образца или бригантин монгольского (куяков) имели ещё и наручи и поножи.

Бо́льшая часть французских рыцарей, погибших при Креси от английских длинных луков, была одета лишь в кольчугу и ранний тип бригантины; только избранные имели латную защиту конечностей (носившуюся в то время, опять же, с бригантиной).

Дальнейшая эволюция бригантины прошла стремительно в течение XIV века и закончилась тем, что она была у рыцарей практически полностью вытеснена латами, став уделом пехоты.

Классическая (мелкопластинчатая) бригантина

Желание закрыть щели бригантины и одновременно улучшить гибкость привело к появлению классической бригантины из мелких пластин, в которой пластины располагались большим нахлёстом. Именно этот тип бригантины просуществовал дольше других и потому считается классическим. В течение большей части XIV века, с момента появления, этот тип бригантины носился рыцарями, и даже при появлении крупнопластинчатой бригантины мелкопластинчатая бригантина не вышла из употребления.

Когда рыцари в конце XIV века перешли с бригантины на латы, мелкопластинчатая бригантина стала доспехом простолюдинов-пехотинцев, использовалась ими в течение всего XV века и продолжала встречаться в веке следующем. В пехотном варианте мелкопластинчатая бригантина отличалась от рыцарской как меньшим количеством слоёв пластин, так и мешковатостью вместо приталенности, чтобы её можно было надеть на любого пехотинца без подгонки по фигуре, отчего, в сочетании с недорогим шлемом, идеально подходила в качестве массового доспеха для пехотинцев. (Конечно, встречались и пехотинцы выдающегося роста и габаритов, как правило получавшие повышенное жалование, но в таких случаях было не жалко потраченных усилий на подгонку доспеха по фигуре). Кроме того, когда бригантину делали не на рыцаря, а на пехотинца, то её изготовление, как правило, обходилось довольно дёшево, так как при этом резали на пластины вышедший из употребления рыцарский доспех. (Особенно тогда, когда ещё не было моды выставлять в замке в качестве украшения дедовский доспех, отчего подавляющее большинство рыцарских доспехов XIV века и первой половины XV-го было порезано на пехотные бригантины и не сохранилось до наших дней.) Когда изнашивалась суконная основа, её просто меняли, а пластины продолжали использовать. Если же убивали пехотинца, то после небольшой починки или замены пробитых пластин безразмерную (в пехотном варианте) бригантину надевали на нового владельца.

Крупнопластинчатая бригантина (корацина)

Однако мелкие пластины плохо держали удар, и потому, как только мелкопластинчатая бригантина вытеснила раннюю, пластины вновь укрупнили, сделав больше прежних, но при этом лучше облегающими тело. Характерной особенностью такой бригантины, помимо крупных пластин, являлась юбка ламинарной конструкции, не встречавшаяся у мелкопластинчатых бригантин. В поздних вариантах подобная бригантина представляла собой фактически кирасу, но обтянутую тканью. В русскоязычной литературе такую бригантину, чтобы не путать с классической, нередко называют итальянским словом итал. Corazzina — корацина (не путать с Карацена от польск. Karacena). В отличие от мелкопластинчатой бригантины, крупнопластинчатая с появлением лат не стала уделом пехотинцев, а вышла из употребления, так как крупные пластины нуждались в изготовлении точно по фигуре. Лишь иногда грудь пехотной бригантины имела две относительно крупные пластины.

Бригантина с открытым нагрудником (бригантина с пластроном)

Альтернативным вариантом крупнопластинчатой бригантины было усиление мелкопластинчатой бригантины путём наклёпывания поверх неё пластрона (нагрудной пластины). В поздних вариантах пластрон превратился в нагрудник, как у кирасы.

Типы бригантинного доспеха

Кольчужно-бригантинный доспех

Самый ранний доспех с бригантиной состоял из кольчуги и бригантины либо в виде жилетки, либо просто нагрудника. Именно в такой доспех (а вовсе не в латы) были одеты Тевтонские рыцари на Чудском озере.

Латно-бригантинный доспех

Латные «руки» и «ноги», появившиеся в начале XIV века, вплоть до последней четверти XIV века носились вместе с бригантиной просто потому, что из-за падения Рима в Европе разучились ковать кирасу. Поэтому встречающиеся на некоторых миниатюрах и фресках рыцари в «вёдрах», вышедших из употребления к концу XIV века, с явно латными руками и ногами, на самом деле одеты вовсе не в латы, а в бригантину с латной защитой рук и ног.

Латная защита рук и ног появилась в начале XIV века в Испании и Португалии как усовершенствование наручей и поножей, позаимствованных во время Реконкисты у арабов. Вначале были позаимствованы кожаные наручи и поножи как самые простые в изготовлении (в остальной Европе эти кожаные наручи и поножи не обрели популярности). Затем, как только научились ковать металлические, представлявшие собой вначале почти плоские слабовыгнутые пластины, их тут же усовершенствовали, дополнив такими же пластинами, прикрывавшими бёдра и плечи (часть руки между локтем и плечевым суставом), получив тем самым примитивную латную защиту рук и ног. В качестве наплечников тогда использовались появившиеся ранее хлипкие прямоугольные щитки — ailette, похожие на погоны, покрытые геральдикой и изготовленные по той же самой технологии, что и настоящие деревянные щиты. Вскоре научились ковать настоящие трубчатые наручи и поножи. Защита бёдер и плеч стала совершеннее, а вместо ailette стали использовать настоящие металлические наплечники.

Шинно-бригантинный доспех

Появился как альтернатива латно-бригантинному доспеху в связи с тем, что латную защиту конечностей мог тогда выковать не каждый кузнец-оружейник. Зато каждый мог наклепать по направлению вдоль кости металлические полосы (шины) на кожаные наручи или поножи, создав тем самым шинную защиту конечностей. Такую защиту дополняли металлическими налокотниками и наколенниками, а также перчатками и сабатонами (бронированной обувью) аналогичной или латной конструкции. В связи с тем, что данный тип защиты был менее жёстким, чем латная защита, кузнецы-оружейники прилагали особые старания к тому, чтобы защита из шин выглядела нарядно, обычно украшая их декоративными заклёпками.

Что любопытно, шинные наручи и поножи были известны в Европе и до XIV века, но в Тёмные века они исчезли на столетия. Только с появлением латной защиты они вернулись как альтернатива. При этом в Византии и на Востоке шинные наручи и поножи никуда не исчезали.

Полный бригантинный доспех (бригантина с рукавами и штанинами)

Доспех с бригантинной защитой рук и ног в XIV веке в чистом виде не встречался, так как для тех, кто не мог себе позволить полную латную защиту конечностей, была характерна смешанная защита. Например: на бёдрах — бригантинная защита, на голенях — шинные поножи, на руках — латная защита. Отдельные образцы полного бригантинного доспеха встречались уже в эпоху популярности лат — в XV—XVI веках, причём отнюдь не у пехотинцев, а у некоторых членов высшей знати, таких как Император Священной Римской империи Максимиллиан I, имевший в своей коллекции доспехов помимо лат ещё и полный бригантинный доспех миланского производства.

Любопытные особенности

Внутреннее устройство и вид сзади:

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Ранняя бригантина (статуя Святого Маврикия XIII век, вид со спины)

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Реконструкция крупнопластинчатой бригантины (XIV век)

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Реконструкция крупнопланстинчатой бригантины (XIV век)

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Бригантина конца XIV века, фактически — покрытая бархатом и украшенная заклёпками кираса

• Jakob von Ems brigandine by Wendelin Boeheim.jpg

  Поздняя бригантина из мелких пластин с двумя крупными пластинами на груди (конец XV века —- начало XVI века)

• Jakob von Ems brigandine (back) by Wendelin Boeheim.jpg

  Поздняя бригантина из мелких пластин с двумя крупными пластинами на груди (конец XV века —- начало XVI века)

• Brigandine, Italian, c1470, Royal Armoury, Leeds (internal view).JPG

  Поздняя бригантина из мелких пластин с двумя крупными пластинами на груди (конец XV века —- начало XVI века)

Ранняя бригантина — хорошо видны завязки на спине, а также то, что спина не имеет отдельной защиты, и лишь защищена боковыми отростками бригантины, заходящими за спину. Также видно, что бригантина состоит из довольно длинных и узких пластин, расположенных так, что они ограничивают подвижность. Аналогичную конструкцию имеет также и грудь этой ранней бригантины; отличие, главным образом, в том, что пластины полнее закрывают грудь, при этом и горло, и пах защищены лишь кольчугой. Кроме того, уязвимо также и место между ключицей и шеей, в которое трудно попасть копьём на скаку, но в которое может залететь случайная стрела, пущенная из лука навесом. В связи с тем, что довольно длинные вертикальные пластины существенно ограничивали подвижность, нередко передние вертикальные пластины делали короче, располагая их в несколько горизонтальных рядов. Кроме того, иногда встречалось также и использование относительно крупных, изогнутых по краям горизонтальных пластин на животе и частично на нижней части груди.

Крупнопластинчатая бригантина — хорошо видно устройство разъёмного нагрудника, выполненного по фигуре, и наличие отдельной большой пластины, защищающей спину. Отсутствие нескольких нижних задних сегментов ламинарной юбки у этой бригантины связанно с желанием обеспечить удобство сидения, как в седле, так и на стуле. Что характерно, многие пластинчатые доспехи ради этого довольно часто не имели пластинчатой защиты седалища, а также задней и внутренней части бёдер, по этой же причине у доспехов для конного боя часто отсутствовал гульфик (появившийся в XV веке). Для сравнения, у пластинчатых турнирных доспехов для пешего боя эти части, как правило, были очень хорошо защищены.

Бригантина конца XIV века — подобные образцы поздней крупнопластинчатой бригантины фактически представляли собой самую настоящую кирасу, которую обтянули бархатом, украсили декоративными заклёпками и снабдили ламинарной юбкой, как у обычной крупнопластинчатой бригантины. Существовали также и образцы подобного доспеха, основанные на бригантине с пластроном, которые отличались от отполированной кирасы с бригантинной юбкой лишь наличием бригантинной спины.

Поздняя бригантина — несмотря на то, что бригантины были вытеснены латами, и в XV, и в XVI веках продолжали создаваться отдельные образцы бригантин, предназначенных отнюдь не для пехоты из простолюдинов, а для дворян, и потому имевших высокое качество. Как правило, такие бригантины имели конструкцию классической многослойной приталенной мелкопластинчатой бригантины, усовершенствованной наличием крупных и более прочных пластин на груди.

См. также

• Куяк
• Японская бригантина
• Кольчуга
• Шинная защита конечностей
• Латная защита конечностей

Источники

• По материалам «Armour from the battle of Wisby» Bengt Thordeman, ISBN 1-891448-05-6
• Клод Блэр. Рыцарские доспехи Европы = European armour. — М.: Центрполиграф, 2008. — 256 с. — ISBN 978-59524-3356-4.
• Горелик М. В. Армии монголо-татар X-XIV вв. — М.: Издательский дом «Техника-молодежи» и ООО «Восточный горизонт», 2002. — 84 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-93848-002-7.
• Дополнительно: «Castles and Warfare in the Middle Ages» Eugène Emmanuel Viollet-le-Duc, ISBN 0-486-44020-6

Литература

• Бригандина // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Бригантина, защитное оружие // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.bildindex.de/ Иллюстрированный путеводитель по музеям Германии]
• [www.myarmoury.com/ myArmory.com — статьи о доспехах и холодном оружии]
• [www.tgorod.ru/ Проект исторической реконструкции средневековья «Тоже город»]
• [www.bern.ru/ Клуб исторической реконструкции и живой истории «Берн»]

Отрывок, характеризующий Бригантина (доспех)

– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.