Бриеде, Александра Яновна

Александра Бриеде
Aleksandra Briede
Имя при рождении:	Александра Яновна Калниня
Дата рождения:	25 июля 1901(1901-07-25)
Дата смерти:	14 ноября 1992(1992-11-14) (91 год)
Гражданство:	Россия Россия →Латвия Латвия→ СССР СССР
Награды:
Звания:

Александра Яновна Бриеде (латыш. Aleksandra Briede; 25 июля 1901 — 14 ноября 1992) — латвийский и советский скульптор.

Член-корреспондент АХ СССР (1958). Народный художник СССР (1972). Лауреат Государственной премии Латвийской ССР (1970).

Биография

Александра Бриеде (урождённая Александра Калниня) родилась 25 июля 1901 года в Лиепае. Супруг — скульптор Янис Бриедис (1902—1953).

Окончила Лиепайскую государственную гимназию (1922) и мастерскую скульптуры Б. Дзениса и К. Рончевского Латвийской академии художеств (1931).

Член Союза художников Латвии (с 1944). Народный художник Латвийской ССР (1955), член-корреспондент Академии художеств СССР (1958), народный художник СССР (1972). Награждена орденом Ленина (1956) и орденом «3нак Почёта».

Умерла 14 ноября 1992 года в Риге, похоронена на Лесном кладбище.

Творчество

Принимала участие в выставках с 1929 года. Наиболее известные работы: фигурные композиции — «Девочка» (1936), «Мать» (1938), «Юный скульптор» (1947), «Дождичек» (1969); портреты — «Янис Райнис» (1956), «Ленин — мечтатель» (1969); мемориальная скульптура — надгробный памятник органиста Паула Йозууса на Лесном кладбище в Риге (1937); декоративная скульптура — «Дайна» (1939).

Литература

• Скульптор А.Я Бриедис. 1950. СССР. Советский художник
• Aleksandra Briede. — R.,1971
• Māksla un arhitektūra biogrāfijās. Atb. red. A. Vanaga — Rīga, 2000 — 1. sēj.
• Рига: Энциклопедия = Enciklopēdija «Rīga» / Гл. ред. П. П. Еран. — 1-е изд.. — Рига: Главная редакция энциклопедий, 1989. — С. 205-206. — 880 с. — 60 000 экз. — ISBN 5-89960-002-0.

Ссылки

• [www.antonia.lv/ru/farfor/briede-aleksandra/ Работы А. Бриеде на сайте antonia.lv]

Отрывок, характеризующий Бриеде, Александра Яновна

Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.