Брикель, Павел Порфирьевич

Брикель Павел Порфирьевич
Дата рождения	18 ноября 1903(1903-11-18)
Место рождения	село Малая Рублёвка, Российская империя (ныне Котелевский район,Полтавской области)
Дата смерти	12 октября 1983(1983-10-12) (79 лет)
Место смерти	Ростов-на-Дону,СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Звание	Генерал-майор
Командовал	6-я гвардейская кавалерийская дивизия
Сражения/войны	Гражданская война, Великая Отечественная война: Сталинградская битва
Награды и премии	Других государств:

Внешние изображения
	[www.lida.info/wp-content/uploads/2011/08/lida-1944-550x429.jpg Приказ Верховного Главнокомандующего Маршала Сталина Генералу армии Черняховскому.]

Павел Порфирьевич Брикель (1903—1983) — участник Великой Отечественной войны, командир 6-й гвардейской кавалерийской дивизии 3-го гвардейского кавалерийского корпуса 2-го Белорусского фронта, гвардии генерал-майор, Герой Советского Союза.

Биография

Родился 18 ноября 1903 года в селе Малая Рублёвка Котелевского района Полтавской области в семье крестьянина. Украинец.

После школы работал в родном селе.

В 1920 году добровольцем вступил в Красную Армию. Служил в кавалерийских войсках. Принимал участие в Гражданской войне. Воевал против махновцев. В 1922 году после ранения вернулся в родное село, где работал секретарём сельского Совета, а затем секретарём райисполкома.

В 1925 году окончил два курса геодезического института и был снова призван в ряды Красной Армии. В 1928 году окончил кавалерийскую школу, в 1935 году — курсы усовершенствования офицерского состава при Военно-политической академии имени В. И. Ленина. Командовал взводом, эскадроном, полком. Член ВКП(б)/КПСС с 1926 года.

В боях Великой Отечественной войны с июля 1941 года. Воевал на Юго-Западном, Донском, Сталинградском, Калининском, 1-м Прибалтийском, 2-м Прибалтийском, 1-м Белорусском и 2-м Белорусском фронтах. Был дважды ранен. В Сталинградской битве, во время проведения Витебской операции, в боях за освобождение Смоленска и Гродно, в ожесточенных схватках с фашистскими гарнизонами в Восточной Пруссии и Померании воины 6-й гвардейской дивизии покрыли себя военной славой.

27 апреля 1945 года 6-я гвардейская кавалерийская дивизия под командованием генерал-майора Брикеля, переправившись через Одер и обогнав пехоту, умелым маневрированием танков и кавалерийских частей разгромила арьергардные части противника, стремительно продвигаясь в направлении Темплина. 28-29 апреля умелым сосредоточением артиллерии, танков и спешенных кавалерийских полков 6-я гвардейская кавалерийская дивизия прорвала оборону противника на рубеже железной дороги и шоссе Темплина и подготовленную оборону на западном берегу реки Хавель, разгромила парашютно-егерский полк, части 2-й дивизии «Герман Геринг», несколько специальных батальонов противника, захватив более тысячи пленных. К исходу 29 апреля генерал-майор П. П. Брикель, находясь в 28-м гвардейском кавалерийском полку, развернул полк в конном строю и штурмом ворвался в немецкий город Рейнсберг, овладев им, выполнил задачу ранее на 24 часа.

За период с 27 по 30 апреля 1945 года трижды в приказах Верховного Главнокомандующего отмечались успешные действия частей генерала П.П. Брикеля. За два дня, преодолев с боями 120 километров, гвардейцы 2 мая 1945 года встретились на берегах реки Эльбы с солдатами союзных армий. Конники преградили путь отходу большой группировке войск врага и взяли в плен свыше 5 тысяч гитлеровцев. Только у переправы через реку Доссе они захватили 52 орудия и 250 автомашин.

После окончания войны П. П. Брикель — начальник Центрального управления военными конными заводами Министерства обороны СССР.

В 1953 году уволился в запас. Работал директором ипподрома. Жил в городе Ростов-на-Дону. Последние годы жизни был председателем Совета ветеранов 3-го гвардейского кавалерийского корпуса.

Умер 12 октября 1983 года. Похоронен на аллее Почёта Северного кладбища.

Награды

• Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 мая 1945 года за высокое командное мастерство, мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии генерал-майору Павлу Порфирьевичу Брикелю присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 5543).
• Награждён двумя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 2-й степени, орденом Богдана Хмельницкого 2-й степени, орденом Александра Невского, орденом Трудового Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, медалями и иностранными орденами.

Память

• Почётный гражданин городов Гродно и Лида.
• Его именем названа улица в Гродно, на Ростовском ипподроме проводятся скачки на приз Брикеля.
• В 2008 году в Ростове-на-Дону в честь Героя названа улица.

• Герои Советского Союза Ростовской области

• [www.shakht.ru/site/town/brikel.php Город Шахты - Брикель Павел Порфирьевич]
• [www.youtube.com/watch?v=HoKxbX8owqk ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЗАРИСОВКА О ГЕРОЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА, ГЕНЕРАЛ-МАЙОРЕ БРИКЕЛЕ]
• [dspl.ru/files/el_res/milash_2010/2010txt/news/Geroi_Posle.pdf ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА, ПРОЖИВАВШИЕ НА ДОНУ ПОСЛЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ]
• [www.lida.info/osvobozhdenie-lidy-bylo-8-iyulya-1944-g/ Освобождение Лиды 8 июля 1944 г.]
• [ggorelik.narod.ru/LeHaim_W/LeHaim_W4.htm Геннадий и Ефим Горелики - Диалог воспоминаний отца и размышлений сына]

Отрывок, характеризующий Брикель, Павел Порфирьевич

Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.