Бриллиантовый Крест

Бриллиантовый Крест (англ. Diamond Cross) — астеризм в околополюсном южном созвездии Киля. Бриллиантовый Крест состоит из четырёх ярких звёзд: Бета Киля, Тета Киля, Ипсилон Киля и Омега Киля.

Своё название астеризм получил из-за того, что образующие его четыре звезды создают по форме почти идеальный ромб. Когда алмаз имеет правильную форму от природы, то, благодаря свойствам кристаллической решётки алмаза, форма будет одним из вариантов октаэдра, который имеет ромбовидное сечение; также, исторически одним из самых ранних и простых способов бриллиантовой огранки было придание алмазам формы октаэдра (см. Огранка розой). Поэтому в английском языке слово diamond (алмаз, бриллиант) часто означает фигуру «ромб». Таким образом, в английском названии Diamond Cross обыгрывается двоякое значение: Крест-Ромб / Бриллиантовый Крест.

Полностью астеризм виден для всех наблюдателей к югу от 20° с. ш. По форме астеризм имеет большое сходство с созвездием Южный Крест и астеризмом Ложный крест: все три имеют вид ромба без центральной звезды. Как и Ложный Крест, астеризм может быть принят неопытным наблюдателем за Южный Крест, хотя и в меньшей степени, чем Ложный, так как Бриллиантовый Крест имеет большее южное склонение, чем звёзды настоящего Южного Креста.

Ссылки

• [www.peripatus.gen.nz/Astronomy/IntSouSky.html Введение в южное небо]  (англ.)
• [www.southernskyphoto.com/southern_sky/crosses.htm Южный Крест на одном фотоснимке с астеризмами Ложный и Бриллиантовый крест]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Бриллиантовый Крест

– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.