Бристоль Роверс
Поделись знанием:
К:Футбольные клубы, основанные в 1883 годуБристоль РоверсБристоль Роверс
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
 Бристоль Роверс
| |||
| |||
| Полное название |
«Морские разбойники Бристоля» (англ. Bristol Rovers Football Club) | ||
| Прозвища | Пираты (англ. The Pirates) Газы (англ. The Gas) | ||
| Основан | 1883 | ||
|---|---|---|---|
| Стадион | Мемориал Стэдиум, Бристоль | ||
| Вместимость | 12 011 | ||
| Президент | Ник Хиггс
| ||
| Тренер | Даррелл Кларк
| ||
| Капитан |  Марк Маккристал
| ||
| Соревнование | Первая лига | ||
| 2015/2016 |  3-е во Второй лиге
| ||
| |||
«Бри́столь Ро́верс» (англ. Bristol Rovers FC) — английский футбольный клуб из города Бристоль.
История
Футбольный клуб «Бристоль Роверс» был сформирован в сентябре 1883 года, под названием «Чёрные арабы». Клуб формально был образован после встречи пятерых молодых людей в ресторане на Стэплтон Роуд, в округе Иствилл города Бристоль. Название «Чёрные арабы» команда получила благодаря чёрным игровым майкам и рэгбийной команде с названием «Арабы», которая играла неподалеку на востоке Бристоля. «Чёрные арабы» сыграли свой первый матч (товарищеский) первого декабря 1883 года и сыграли девять игр в своём первом сезоне. За это время к ним привязалось прозвище «Браконьеры Пьюрдауна». Клуб стал известен как «Иствиль Роверс» в 1884 году и продолжали играть товарищеские матчи на протяжении нескольких сезонов. Также они несколько раз меняли место проведения домашних игр.
«Роверс» присоединились к Бристольской и Окружной лиге (предшественник Западной лиги) в 1892 году и переехали на площадку Иствиля в 1897. Клуб стал профессиональным и сменил название на «Бристоль Иствиль Роверс» в начале сезона 1897/98, а затем перед началом следующего года получил название «Бристоль Роверс».
История клуба в XX веке связана с участием «Роверс» во вторых эшелонах английских футбольных лигах с 1939 г. В 1956 и 1959 годах «Бристоль Роверс» занял, пока, наивысшее для себя 6 место во 2-м дивизионе Англии. А в 2002 году «Бристоль» был в шаге от вылета в футбольную конференцию в первый раз за 63 года, но в последний момент спасся от этой участи. В настоящее время «Роверс» выступает в Лиге 1 (3 по силе дивизион Англии), выйдя в него с третьего места в Лиге 2.
Дерби
«Бристоль Сити», базирующийся в Юго-Восточной части Бристоля является основным соперником для «Бристоль Роверс» из Северо-Запада города. Официальное прозвище клуба — «Пираты», отражающее морскую историю Бристоля. Местных фанатов называют «The Gas» («Газы»), от газового завода, расположенного рядом с их бывшим стадионом «Иствиль». «The Gas» изначально было уничижительным термином, используемым болельщиками «Сити», однако он был ласково принят командой и болельщиками «Роверс». Согласно данным опроса, проведенного в декабре 2003 года, «Кардифф Сити» и «Суиндон Таун» считаются вторыми и третьими по величине конкуренции соперниками «Роверс».
Стадион
В июне 2011 года «Бристоль Роверс» объявил о своих намерениях построить новую арену «UWE Stadium» вместо старого и тесного стадиона «Мемориал». Для финансирования нового стадиона сувениры клуба продавались в сети супермаркетов «Sainsbury`s». Разрешение по постройке «UWE Stadium» было получено в июле 2012 года. Работы на новом стадионе должны быть завершены к сезону 2015/16. «Мемориал Стэдиум» будет по-прежнему использоваться, пока не завершится строительство новой арены «Бристоль Роверс», рассчитанной на 21 700 зрителей.
Достижения
- Обладатели кубка Третьего дивизиона
- 1934/35
- Победители Третьего дивизиона (Юг)
- 1952/53
- Обладатели Кубка Уотни
- 1972
- Выход в Третий дивизион
- 1973/74
- Победители Третьего дивизиона
- 1989/90
- Победители плей-офф Второго дивизиона
- 2006/07
Состав
- По состоянию на 19 октября 2016 года
| № | Игрок | Страна | Дата рождения | Бывший клуб | Контракт | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вратари | ||||||
| 1 | Стив Милденхолл |
|
13 мая 1978 (45 лет) | Миллуолл
|
2013—2017 | |
| 25 | Уилл Падди |
|
4 октября 1987 (36 лет) | Солсбери Сити
|
2014—2017 | |
| 33 | Келле Рос | 
|
31 мая 1992 (31 год) | В аренде у Дерби Каунти
|
до 31.5.2017 | |
| Защитники | ||||||
| 2 | Дэниэл Лидбиттер |
|
24 июля 1991 (32 года) | Херефорд Юнайтед
|
2014—2018 | |
| 3 | Ли Браун |
|
10 августа 1990 (33 года) | Куинз Парк Рейнджерс
|
2011—2017 | |
| 4 | Том Локьер | 
|
3 декабря 1994 (29 лет) | Кардифф Сити
|
2011—2018 | |
| 5 | Марк Маккристал 
|
|
26 июня 1984 (39 лет) | Транмир Роверс
|
2013—2017 | |
| 6 | Питер Хартли |
|
3 апреля 1988 (36 лет) | Плимут Аргайл
|
2016—2017 | |
| 15 | Джеймс Кларк |
|
17 ноября 1989 (34 года) | Уокинг
|
2015—2017 | |
| 26 | Тайлер Литтл |
|
12 ноября 1996 (27 лет) | Вулверхэмптон Уондерерс
|
2015—2017 | |
| 31 | Коннор Робертс |
|
23 сентября 1995 (28 лет) | В аренде у Суонси Сити
|
до 28.12.2016 | |
| 36 | Джейк Кларк-Солтер |
|
22 сентября 1997 (26 лет) | В аренде у Челси
|
до 31.5.2017 | |
| Полузащитники | ||||||
| 7 | Ли Мэнселл |
|
23 сентября 1982 (41 год) | Торки Юнайтед
|
2014—2017 | |
| 8 | Олли Кларк |
|
29 июня 1992 (31 год) | Воспитанник клуба | 2009—2017 | |
| 14 | Крис Лайнс |
|
30 ноября 1985 (38 лет) | Порт Вэйл
|
2015—2017 | |
| 16 | Лиам Лоуренс | 
|
14 декабря 1981 (42 года) | Шрусбери Таун
|
2016—2020 | |
| 18 | Доминик Томас |
|
23 ноября 1995 (28 лет) | Воспитанник клуба | н/д | |
| 21 | Кристиан Монтаньо | 
|
11 декабря 1991 (32 года) | Америка Кали
|
2015—2017 | |
| 24 | Стюарт Синклер |
|
9 ноября 1987 (36 лет) | Солсбери Сити
|
2014—2017 | |
| 28 | Джей Малпас |
|
10 июня 1996 (27 лет) | Воспитанник клуба | н/д | |
| 34 | Хирам Боатенг |
|
8 января 1996 (28 лет) | В аренде у Кристал Пэлас
|
до 2.1.2017 | |
| 35 | Чарли Колкетт |
|
4 сентября 1996 (27 лет) | В аренде у Челси
|
до 31.5.2017 | |
| Нападающие | ||||||
| 9 | Эллис Харрисон |
|
29 января 1994 (30 лет) | Воспитанник клуба | 2010—2017 | |
| 10 | Мэтти Тэйлор |
|
15 апреля 1991 (33 года) | Форест Грин Роверс
|
2014—2019 | |
| 17 | Джермейн Истер |
|
15 января 1982 (42 года) | Миллуолл
|
2015—2017 | |
| 22 | Байрон Мур |
|
24 августа 1988 (35 лет) | Порт Вэйл
|
2016—2018 | |
| 23 | Билли Бодин |
|
24 марта 1992 (32 года) | Нортхэмптон Таун
|
2015—2018 | |
| 29 | Люк Джеймс |
|
4 ноября 1994 (29 лет) | В аренде у Питерборо Юнайтед
|
до 30.6.2017 | |
| 30 | Рори Гэффни |
|
23 октября 1989 (34 года) | Кембридж Юнайтед
|
2016—2017 | |
Известные болельщики
- Джеффри Арчер, английский писатель и политик
- Иан Холлоуэй, английский футболист и футбольный тренер
- Джефф Бэрроу, английский продюсер и музыкант
- Рони Сайз, английский музыкант
Напишите отзыв о статье "Бристоль Роверс"
Ссылки
- [www.bristolrovers.co.uk Официальный сайт]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Бристоль Роверс
Сe diable a quatre…– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
