Британская монархия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Королева Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии
англ. Queen of the United Kingdom </font>

Королевский герб Великобритании
Должность занимает
Елизавета II
с 6 февраля 1952 (1952-02-06)

Форма обращения Её Величество
Престолонаследник Чарльз, принц Уэльский
Первый монарх Анна (Королева Великобритании)
Георг V (Король Великобритании и Северной Ирландии)
Должность появилась 1 мая 1707 (1707-05-01)
Резиденция Букингемский дворец (Лондон)

Сайт www.royal.gov.uk/


Эта статья описывает монархию с точки зрения Великобритании. В других Королевствах Содружества роль монарха такая же, но с различиями, имеющими культурно-исторические особенности.

Британский монарх или Суверен — глава государства в Соединённом королевстве и в Британских заморских территориях. Текущая британская монархия может отследить свои корни до периода англосаксов. В IX веке Уэссекс стал доминировать, и в X веке Англия была собрана в единое королевство. Большинство британских монархов в Средние века правили как абсолютные монархи. Часто их власть ограничивалась дворянами и позже палатой общин. Полномочия монарха, известные как королевские прерогативы, всё ещё обширны. Большинство прерогатив на практике реализуется министрами, как, например, власть регулировать гражданскую службу и власть выдавать паспорта. Некоторые прерогативы выполняются монархом номинально, по совету премьер-министра и Кабинета, согласно конституционному обычаю. Пример полномочий — право распускать парламент. Согласно парламентскому отчёту, «Корона не может вводить новые прерогативы».

Неписаная Конституция Великобритании давно утверждает, что политическая власть, в конечном счёте, осуществляется Парламентом (в котором Суверен не принадлежит к партиям), премьер-министром и Кабинетом.

В настоящее время монарх — Елизавета II, начавшая правление 6 февраля 1952. Её наследником является старший сын, принц Чарльз. Принц Уэльский осуществляет церемониальные функции, как и муж королевы, принц Филипп, герцог Эдинбургский. Кроме этого, есть ещё несколько членов августейшего семейства: дети, внуки и кузины.

Британский монарх также глава Содружества, а также монарх отдельно каждого из Королевств Содружества; каждое из которых (включая Соединённое королевство) суверенно и независимо от прочих.





История

Монархи были на Британских островах ещё до римлян, покоривших «царей кельтов», и сделавших Британию частью их империи. В V веке римляне ушли. В Британии высадились англы, саксы, юты и образовали королевства, семь сильнейших упрощённо назывались гептархиями. Каждое королевство имело отдельного монарха.

После набегов викингов королевство Уэссекс стало доминировать. Альфред Великий (занял трон в 871) объединил под своей властью ряд соседних с Уэссексом англосаксонских королевств, и стал называться «король англосаксов». После его смерти Англия вновь начала трещать по швам. В 1066 г. норманн Вильгельм I Завоеватель завоевал Англию.

Внук Вильгельма I, Стефан Блуаский попытался захватить трон, но его право оспорила внучка Вильгельма I от другого сына, Матильда. В результате, Стефан согласился сделать своим наследником её сына Генриха, который в 1154 году и стал первым монархом династии Плантагенетов. Генрих расширил королевство завоеванием Ирландии, и передал её своему сыну Иоанну, который правил ею как «лорд Ирландии».

См.подробнее царствование Анжуйского дома (1154—1485) о подробностях правления:
  • Генрих II Плантагенет
  • Ричард I Львиное сердце
  • Иоанн Безземельный (1199—1216)
  • Генрих III (1216—1272)
  • Эдуард I (1272—1307)
  • Эдуард II (1307—1327)
  • Эдуард III (1327—1377)
  • Ричард II (1377—1399)
  • Генрих IV (1399—1413)
  • Генрих V (1413—1422)
  • Генрих VI (1422—1461 и 1470—1471)
  • Эдуард IV (1461—1470 и 1471—1483)
  • Эдуард V (1483)
  • Ричард III (1483—1485)
  • Генрих VII (1485—1509)

В правление Генриха VIII произошёл спор с папой римским, разрыв с Римской католической церковью, и была создана англиканская церковь. Также был окончательно присоединён Уэльс.

См.также Список королей Англии.

Шотландская монархия

В Шотландии, как и в Англии, монархи появились после ухода римлян. Аборигенами в то время были пикты и бритты, а после римлян пришли скотты из Ирландии.

Ранние шотландские монархи не наследовали корону, а выбирались по обычаю, называемому танство. Со временем танство выродилось в систему выбора монархов из двух ветвей дома Альпин, и потом прекратилось после взошествия Малкольма II на трон в 1005.

См.подробнее Список королей Шотландии о дальнейшем порядке наследования шотландского трона.

В 1286 году король Александр III умер, наследницей стала его норвежская внучка Маргарита (королева Шотландии), но по пути в Шотландию утонула и за шотландскую корону произошёл спор 30 претендентов. Некоторые шотландские претенденты попросили английского короля Эдварда I рассудить; он выбрал Иоанна Балиоля и стал его рассматривать как вассала. В 1295, когда Баллиоли не принесли присягу, Эдвард I завоевал Шотландию, но Уильям Уоллес начал сражаться за независимость, и после его гибели трон отвоевал Роберт I (король Шотландии).

В конце войн за независимость, в 1371 королём Шотландии стал Роберт II (король Шотландии) из рода Стюартов. Из этого рода вышел Яков VI.

После объединения Корон

Смерть Елизаветы I в 1603 завершило правление дома Тюдоров; оно было унаследовано Яковом VI, назвавшимся Яковом I Английским. Хотя Англия и Шотландия были в личном союзе, они остались разными королевствами. Яков принадлежал к Стюартам, которые потом часто конфликтовали с парламентом, вводили не одобренные им налоги, правили без парламента 11 лет (с 1629 по 1640) и проводили религиозные политики, чуждые шотландцам (они были пресвитерианцами) и англичанам (пуританам). Примерно в 1642 конфликт достиг пика в виде английской гражданской войны. В ней был казнён король, монархия была отменена и установлена республика (Содружество Англии). В 1653 Оливер Кромвель захватил власть и объявил себя лордом-протектором (стал военным диктатором). После его смерти сын не был заинтересован в правлении, и, по просьбам народа, была восстановлена монархия. Реставрация произошла примерно в 1660, когда сын Карла I, Карл II (король Англии) был коронован. Установление протектората признано незаконным.

В 1705 году шотландский парламент был разгневан не согласованными с ним действиями английского парламента в поддержку притязаний королевы Анны и пригрозил разорвать унию. Парламент Англии в ответ выпустил Акт об иностранцах 1705, угрожая разрушить экономику Шотландии подрывом свободной торговли. В результате шотландский парламент принял Акт об Унии (1707), по которому Шотландия и Англия объединились в одно королевство Великобритании.

После смерти последней из правивших Стюартов — королевы Анны, королём стал Георг I из ганноверского дома (ветви древнего германского рода Вельфов). Немцы оказались на британском престоле благодаря Акту о престолонаследии 1701 года, отрезавшему путь к британской короне всем многочисленным католикам, находящимся в родстве со Стюартами. Первый из них даже не говорил по-английски и не был активным правителем, предпочитая вникать в дела более близких германских государств, и передал власть в руки министров, ведущий из которых Роберт Уолпол рассматривается как первый неофициальный Премьер-министр Великобритании. Георгианская эпоха (первых четырёх королей звали Георгами), — период усиления парламентаризма в Великобритании, ослабления королевской власти, становления британской демократии. При них произошла промышленная революция и начал бурно развиваться капитализм. Это и период Просвещения и революций в Европе, войны за независимости американских колоний, завоевания Индии и Французской революции.

Георг III заключил Акт об объединении 1800 и официально отказался от прав на французский престол.

После некоторых политических интриг, после 1834 г. ни один монарх не мог назначать или отправлять в отставку премьер-министра против воли палаты общин. В правление Вильгельма IV был принят Great Reform Act, который реформировал парламентское представительство, предоставив больше прав Палате общин.

Реформа Британской Империи

Его преемница Виктория не могла править Ганновером, и личная уния Великобритании и Ганновера завершилась. Викторианская эпоха принесла Великобритании большие изменения, культурные, технологические, и положение мировой державы. Чтобы подчеркнуть владение Индией, Виктория получила в 1876 титул индийской Императрицы.

Сын Виктории Эдуард VII стал первым монархом дома Саксен-Кобург-Гота в 1901. Однако в 1917 следующий монарх, Георг V, заменил «Саксен-Кобург-Гота» на «Виндзор» в связи с антигерманскими настроениями в Первой мировой войне. В его же правление отделилась большая часть Ирландии. Вскоре после этого, Парламент принял Вестминстерский статут 1931, давший самоуправление некоторым частям Британской империи.

После смерти Георга V на трон взошёл Эдуард VIII. Он был причиной скандала, объявив о своём желании жениться на разведённой американке, Уоллис Симпсон, хотя англиканская церковь препятствовала женитьбе на разведённых. Потом Эдвард объявил о своём намерении отказаться от титула; Парламенты Великобритании и прочих королевств Содружества разрешили, исключив его из линии наследования и передав Корону его брату, Георгу VI. Он был последним британским монархом, носившим титул «Император Индии», потому что в 1947 Индия стала независимой.

После смерти Георга VI в феврале 1952 года на престол взошла его дочь Елизавета II.

Наследование

Наследование престола осуществляется в соответствии с Актом о престолонаследии 1701 года с изменениями от 2011 года. Порядок престолонаследия определяется по принципу абсолютной, или равной, примогенитуры (известной также как шведская система престолонаследия), т.е. престол передается по нисходящей линии независимо от пола. Кроме того, наследник к моменту вступления на престол должен быть протестантом и состоять в евхаристическом общении с англиканской церковью, но может вступать в брак с католиком.

До изменений в Акте престолонаследия, принятых на саммите стран Содружества 28 октября 2011 года, наследование проходило по принципу когнатической примогенитуры, и женщины наследовали трон только при отсутствии прямых мужских потомков монарха. Кроме того, наследник не имел права вступать в брак с католиком.

В настоящее время наследником престола Соединенного Королевства является Чарльз, принц Уэльский, наследником второй очереди − его старший сын принц Уильям, герцог Кембриджский, наследником третьей очереди − старший ребенок принца Уильяма принц Джордж Кембриджский.

Основные статьи: Очерёдность наследования британского трона, Коронация британского монарха

Регентство

Согласно Актам о регентстве 1937 и 1953 гг., власть не достигшего 18 лет монарха, либо физически или душевно недееспособного, должна выполняться регентом. Недееспособность должны подтвердить минимум три лица из следующих: супруг Суверена, лорд-канцлер, спикер Палаты общин, лорд верховный юрист (Lord Chief Justice), и хранитель свитков. Для завершения регентства, необходима декларация также трёх из этих же лиц.

Когда регентство необходимо, следующий подходящий по линии наследования становится регентом; парламентское голосование или какая-то ещё процедура не нужна. Регент должен быть старше 21 года (18 в случае прямого наследника или иного), иметь британское подданство, и быть жителем Великобритании. По этим правилам единственным регентом был будущий Георг IV, который правил, когда его отец Георг III сошёл с ума (1811—1820).

Однако, Акт о регентстве 1953 говорит, что если преемник королевы нуждается в регентстве, принц Филипп, герцог Эдинбургский (муж королевы) будет регентом. Если в регентстве будет нуждаться сама королева, регентом будет следующий в линии правления (кроме детей и внуков королевы — тогда регентом будет принц Филипп).

Во время временной физической неспособности или отсутствия в королевстве, Суверен может делегировать свои функции Советнику Государства, супругу либо первым из четырёх подходящим по линии наследования. Требования к государственному советнику те же, что для регента. В настоящее время, государственных советников пятеро:

Политическая роль

Теоретически полномочия монарха обширны, на практике они ограничены. Суверен действует в рамках конвенций и прецедентов, почти всегда пользуясь королевскими прерогативами по совету премьер-министра и других министров. Те же ответственны перед Палатой общин, избираемой народом.

Суверен ответственен за назначение в случае необходимости нового премьер-министра; формальное назначение происходит на церемонии, называемой поцелуй рук (Kissing Hands). В согласии с неписаной конституционной конвенцией, Суверен назначает лиц, которые смогут получить поддержку в Палате общин: обычно это глава партии большинства в этой Палате. Если партии большинства нет (маловероятный случай из-за английской First Past the Post избирательной системы), две или более групп могут сформировать коалицию и её глава станет премьером.

В условиях «подвешенного парламента» (hung parliament), когда ни одна партия или коалиция не имеет большинства, монарх имеет бо́льшую свободу в выборе кандидата на пост премьер-министра, который, по его мнению, может пользоваться поддержкой большинства в парламенте. С 1945 до 2010 года, такая ситуация возникала лишь однажды — в 1974 году, когда Гарольд Вильсон стал премьером после общих выборов 1974, на которых его Лейбористская партия не получила большинства. (Вместо досрочных выборов по инициативе правительства меньшинства, монарх имеет право задержать роспуск парламента и позволить партиям оппозиции сформировать коалиционное правительство.)

Суверен назначает и отправляет в отставку Кабинет и прочие министерства по совету премьера. То есть это премьер сейчас определяет состав Кабинета.

Теоретически монарх может отправить премьера в отставку, но конвенции и прецедент это запрещают. Последний уволивший премьера монарх — Вильгельм IV, в 1834. На практике срок премьера завершается только с его смертью или отставкой. (При некоторых обстоятельствах, премьер-министр должен подать в отставку; см. Премьер-министр Великобритании).

Монарх еженедельно встречается с премьер-министром; регулярные встречи проводятся также и с другими членами Кабинета. Монарх может выразить своё видение, хотя в конечном итоге должен принять решения премьера и Кабинета. Конституционный мыслитель XIX века Уолтер Бейджхот подытоживает эту концепцию так — «Суверен при конституционной монархии имеет три права: консультироваться, поощрять и предостерегать».

Монарх имеет сходные отношения с автономными правительствами Шотландии и Уэльса. Суверен назначает Первого министра Шотландии, но по выдвижению Шотландского парламента. Первый министр Уэльса, с другой стороны, напрямую избирается Национальной ассамблеей Уэльса. В делах Шотландии, Суверен действует по совету Шотландского Исполнительного Органа (scottish executive). В делах Уэльса, Суверен действует по совету премьера Великобритании и Кабинета, ибо автономия Уэльса ограничена. Северная Ирландия сейчас не имеет автономного правительства; его ассамблея и исполнительный орган распущены.

Суверен также играет роль главы государства. Клятва верности совершается Королеве, а не Парламенту или нации. Более того, гимн Британии — Боже, храни Королеву (или соответственно Короля). Лицо монарха изображается на почтовых марках, монетах, на банкнотах, которые выпускает Банк Англии (банкноты других банков, Банка Шотландии и Банка Ольстера, без изображения Суверена).

Королевские прерогативы

Полномочия, принадлежащие Короне, называются Королевские прерогативы.

Они включают права (как, например, заключать договоры или посылать послов) и обязанности (например, оборонять королевство и поддерживать покой Королевы). Конституционность британской монархии выражается в том, что королевские прерогативы применяются по совету министров. Парламентское одобрение не требуется; более того, Согласие Короны должно быть получено любой из Палат перед просто даже обсуждением билля, влияющего на прерогативы или интересы. Прерогативы имеют ограничения. Например, монарх не может ввести новые налоги; для этого требуется принятие акта парламента.

Также прерогативой монарха является созыв, продление и роспуск Парламента. Момент роспуска зависит от множества факторов; обычно премьер-министр выбирает момент наилучших политических условий для его партии. Условия, при которых Суверен может отказаться от роспуска, неясны[1] (см. Принципы Ласкаля). По прошествии пятилетнего срока, однако, парламент автоматически распускается согласно Акту о парламенте 1911.

Все парламентские акты принимаются во имя монарха (формула приёма — часть акта). Перед тем, как билль становится законом, требуется королевское согласие (Суверен может дать согласие, забрать или воздержаться).

Во внутренних делах полномочия широки. Назначение министров, тайных советников, членов исполнительных органов и других должностных лиц. За неё это делают премьер-министр и некоторые другие министерства. Вдобавок монарх — глава вооружённых сил (британская армия, королевский флот, королевские ВВС). Прерогатива Суверена — объявлять войну, заключать мир, направлять военные действия.

Касаются прерогативы и иностранных дел: обсуждать условия и ратифицировать договоры, союзы, международные соглашения; для осуществления этих прерогатив парламентские одобрения не нужны. Однако договор не может менять внутренние законы королевства — в этом случае парламентский акт нужен. Суверен также аккредитует британских высоких комиссаров и послов, и принимает иностранных дипломатов. Британские паспорта выдаются от имени монарха.

Также Суверен почитается источником справедливости, и назначает судей по всем видам дел. Лично монарх не правит правосудие; судебные функции и наказания совершаются в её имя. Общий закон гласит, что Корона «не может ошибаться»; монарх не может быть судим в собственном суде за уголовные преступления. Crown Proceedings Act 1947 позволяют гражданские иски против Короны в публичных делах (то есть против правительства); но не против личности монарха. Суверен имеет «прерогативу милосердия» и может простить преступления против Короны (до, после и во время суда).

Аналогично, монарх также источник чести, источник всех почестей и достоинства. Создаёт пэров, назначает кавалеров в ордена, даёт звание рыцарей и прочие почести (большинство по совету премьер-министра; лично в ордена Подвязки, Чертополоха, Викторианский и Добродетелей).

Наконец, монарх — Верховный иерарх англиканской церкви, и может назначать епископов и архиепископов (Премьер-министр выбирает вместо неё из списка, подготовленных Коронной комиссией по назначениям).

Роль в Империи / Содружестве наций

Ранее британская корона правила всеми колониями и доминионами как единой территорией; после декларации Бальфура (что «доминионы являются автономными коммунами, равными в правах и не подчиняющиеся друг другу») были приняты Вестминстерский статут 1931 и Акт о королевском и парламентском титулах 1927, по которому король стал не королём в доминионах, а король доминионов, то есть король стал королём каждого отдельного королевства. Хотя это несколько неверно, отождествлять корону собственно Соединённого королевства и короны отдельных королевств, их обе для удобства называют британской короной.

С ростом автономии доминионов роль метрополии становилась минимальной. Корона оставалась единственной официальной связью между Британией и самоуправляющимися доминионами. Но эта связь подкреплялась общими традициями в политике, культуре, быту и в английском языке. В 1952 г. на конференции премьер-министров Содружества, Елизавета II была провозглашена главой ассоциации не по праву наследования, а на основе общего согласия государств-членов.[2]

Финансы

Парламент оплачивает большинство официальных расходов Суверена из бюджета. Цивильный лист — это сумма, покрывающая большинство трат, включая подбор кадров, государственные визиты, общественные мероприятия, и официальные развлечения. Размер цивильного листа закрепляется парламентом каждые 10 лет; непотраченные деньги переносятся на следующий период. Цивильный лист в 2003 был примерно £9,9 миллиона ф.ст. Вдобавок каждый год Суверен из бюджета получает грант помощи на обслуживание имущества (англ. Property Services Grant-in-Aid, 15,3 миллиона ф.ст. в 2003-2004 налоговый год) для оплаты содержания королевских резиденций, а также грант помощи на королевские путешествия (англ. Royal Travel Grant-in-Aid; 5,9 миллиона ф.ст).

Раньше монарх покрывал должностные расходы из доходов от наследства, включая Коронное Поместье. В 1760 король Георг III согласился заменить доходы от наследства на цивильный лист; это соглашение действительно и сейчас. В настоящее время, доходы от Поместья Короны значительно превышают цивильный лист и гранты: в 2003—2004 оно принесло более 170 млн ф.ст. в Казну, а парламентское финансирование составило около 40 млн ф.ст. Монарх владеет поместьем, но не может продать его; поместье должно быть передано следующему монарху.

Также Суверен имеет графство Ланкашир, частное наследное владение, в отличие от официального поместья короны. Его тоже нельзя продать. Доходы от Ланкастершира не должны идти в Казну; они формируют часть Личного кошелька (Privy Purse) и тратятся на то, что не включено в цивильный лист. Графство Корнуолл — такое же поместье для расходов старшего сына монарха, наследника престола.

Суверен платит непрямые налоги наподобие налога на добавленную стоимость (НДС), но не обязан платить подоходный налог и налог на капиталовложения. С 1993 королева добровольно платила налоги на личный доход (цивильный лист и гранты не включаются в налогооблагаемую сумму).

Резиденции

Эти резиденции принадлежат Короне; они будут передаваться будущим правителям и не могут быть проданы. Монарх владеет также частными резиденциями. Сэндрингем хауз, частные загородный дом возле деревни Сэндрингем, Норфолк, используется с Рождества до конца января. В августе и сентябре монарх проживает в замке Балморал.

Герб доминиона

Герб доминиона используется в странах бывших колониях Великобритании, таких как Канада, Австралия.

См. также

Напишите отзыв о статье "Британская монархия"

Примечания

  1. В 1926 лорд Джулиан Бинг, генерал-губернатор Канады отказал запросу премьер-министра Канады распустить парламент меньшинств, что привело к конституционному кризису.
  2. Ал. А. Громыко. Великобритания эпоха реформ, стр 244—247,М 2007

Ссылки

  • [www.royal.gov.uk/output/Page1.asp Британская монархия. (2005). Официальный веб-сайт.]
  • [facebook.com/TheBritishMonarchy Официальная страница Британская монархия] в социальной сети Facebook
  • [uk-info.ru/treasures.html Сокровищница Англии]

Отрывок, характеризующий Британская монархия

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.