Британские Соломоновы острова

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Британские Соломоновы острова
англ. British Solomon Islands
протекторат Британской империи
1893 — 1978



Флаг
Гимн
Боже, храни королеву!
Столица Тулаги (до 1952)
Хониара
Язык(и) английский
Денежная единица фунт стерлингов (1893—1920),
фунт Соломоновых островов (1916—1933),
австралийский фунт (1920—1966)
австралийский доллар (1966—1977)
доллар Соломоновых островов
Площадь 28 400 км²
Население 94 066 (1931, перепись)
160 998 (1970, оценка)
196 823 (1976, оценка)
Форма правления конституционная монархия
Королева
 -  Виктория
 -  Елизавета II
История
 - 15 марта 1893 образован
 - 18 октября 1960 конституция
 - 22 июня 1975 переименован
 - 2 января 1976 самоуправление
 - 7 июля 1978 независимость
К:Появились в 1893 годуК:Исчезли в 1978 году

Брита́нские Соломо́новы острова́ (англ. British Solomon Islands) — колониальное владение, протекторат Британской империи, существовавший в южной и центральной частях архипелага Соломоновых островов и на близлежащих островах в 1893—1978 годах.





Формирование

Соломоновы острова были открыты в 1568 году приплывшим из Перу испанским мореплавателем Альваро Менданья де Нейра, который удачно выменял у местных жителей золото и назвал эти острова исп. Islas Salomón, полагая, что обнаружил легендарную землю Офир, откуда в древности вывозил золото библейский царь Соломон[1][2].

Однако две последующие испанские экспедиции потерпели неудачу из-за враждебности местного населения и тропических болезней. В течение двух столетий после этого европейцев на Соломоновых островах не было вовсе: острова просто не нашли по описаниям. Вторично они были открыты независимо друг от друга англичанином Филиппом Картеретом и французом Луи-Антуаном де Бугенвилем в 1767—1768 годах[1][3] и с тех пор стали регулярно посещаться экспедициями различных держав.

В марте 1893 года офицерами Королевского военно-морского флота от имени Британской империи на Соломоновых островах был объявлен протекторат (всего над 21 островом) с поднятием флага и зачитыванием соответствующей прокламации. В административном смысле Британские Соломоновы острова стали подразделением комиссариата Британские Западно-Тихоокеанские Территории[4]. Острова Реннелл и Беллона, а также Стюарта были добавлены к ним в 1897 году. В следующем 1898 году протекторат был распространён и на архипелаги Санта-Крус, Риф, Дафф и острова Анута, Фатутака и др[4].

В 1899 году согласно Трёхсторонней конвенции[en], которую Великобритания подписала с Германией и Соединёнными Штатами Америки, в обмен на снятие своих претензий на Самоа ей удалось передвинуть на север (вплоть до острова Бугенвиль) линию разграничения между Британскими Соломоновыми островами и находившимися в германской юрисдикции северными Соломоновыми островами (с апреля 1885 года частью Германской Новой Гвинеи).

Таким образом в составе британского протектората оказались острова Шуазёль, Санта-Исабель, Онтонг-Джава, Шортленд и окружающие их более мелкие острова[5].

История

С середины 1840-х годов на Соломоновых островах неоднократно пытались обосноваться католические и протестантские миссионеры, а с 1860-х — и первые белые торговцы. С 1870-х годов здесь расцвела массовая полупринудительная вербовка островитян для работ на плантациях Фиджи, Самоа, Новой Каледонии и Австралии[1]. Аборигены часто проявляли враждебность и стремление к физическому уничтожению колонизаторов, поэтому освоение территории шло медленно[3].

В начале XX века несколько британских и австралийских компаний начали создавать на Британских Соломоновых островах плантации кокосовых пальм. За десятилетия миссионерской деятельности значимая часть островитян была обращена в христианство различных ветвей. В 1908 году острова посетил писатель Джек Лондон в ходе кругосветного путешествия на построенном по собственным чертежам судне «Снарк». Свои впечатления он позже отразил в юмористическом рассказе «Страшные Соломоновы острова»[6].

Управление протекторатом в то время находилось в руках резидент-комиссара, резиденция которого располагалась в Тулаги. Он подчинялся верховному комиссару западной части Тихого океана на Фиджи. В 1921 году при резидент-комиссаре был образован консультативный совет из семи членов, включая трёх чиновников. Местная администрация была представлена двумя комиссарами и подчинёнными им 4 районными комиссарами[1]. В 1931 году на Британских Соломоновых островах была проведена первая перепись населения, зафиксировавшая 94 066 жителей[7].

Во время Второй мировой войны часть островов была оккупирована Японской империей. В 1942—1945 годах на островах велись кровопролитные сражения между японцами и антигитлеровской коалицией (Великобритания, США, Австралия и Новая Зеландия), закончившиеся победой последней. Масштабные боевые действия сторон нанесли серьёзный ущерб экономике, по сути лишив основную массу островитян привычных источников существования и занятий[8].

Это, в числе прочего, дало неожиданный эффект: обслуживая по найму войска союзников (в основном, американские) и наблюдая большое количество завозимого для солдат продовольствия, аборигены стали надеяться на своё скорое освобождение и изобилие, у них развился карго-культ. Однако командование вооружённых сил США в 1944 году чётко дало понять, что по окончании боевых действий американцы уйдут, вернув власть британцам — что вызвало массовое недовольство и сопротивление[1].

На такой почве в первые послевоенные годы на Соломоновых островах возникло антибританское политическое движение «Маасина Руру»[en] (в приблизительном переводе — «братская власть»), ставившее своей целью освобождение аборигенов, самоуправление и равноправие, оно объединило тысячи людей[1]. Его члены подвергались массовым арестам и репрессиям колониальных властей. В 1951 году после серии переговоров с осуждёнными вождями движения британцы пошли на соглашение с ними и выполнение части их требований, постепенно вводя элементы местного самоуправления[9].

Деколонизация

За 1950-е годы на островах появилась сеть местных советов. С 1960 года они могли выдвигать выборщиков для формирования части центральных органов управления, была принята конституция. С 1967 года на Соломоновых островах стали проходить общенациональные выборы членов законодательного совета. В 1970 году была введена новая конституция, заменившая законодательный и исполнительный советы единым правительственным советом и предоставившая островитянам ограниченную автономию — появился кабинет министров[1].

В декабре 1970 года совет проголосовал за предоставление независимости Соломоновым островам через пять лет, в 1975 году. С 1973 года на островах укрепились первые политические партии. В 1974 году правительственный совет был преобразован в законодательную ассамблею. В июне 1975 года Британские Соломоновы острова были переименованы в Соломоновы острова и в январе 1976 года им было предоставлено самоуправление[1].

В октябре 1977 года вместо австралийского доллара была введена собственная валюта, доллар Соломоновых островов[10], а в июле 1978 года провозглашено независимое государство Соломоновы Острова и принята новая конституция. При этом государство осталось частью британского Содружества наций и по-прежнему возглавляется королевой Великобритании[11].

См. также

Напишите отзыв о статье "Британские Соломоновы острова"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.krugosvet.ru/articles/89/1008916/1008916a1.htm Соломоновы Острова] — статья из энциклопедии «Кругосвет»
  2. [libweb5.princeton.edu/visual_materials/maps/websites/pacific/mendana-queiros/mendana-queiros.html Alvaro de Mendaña de Neira, 1542–1595]. Princeton University Library.
  3. 1 2 Bruce M. Knauft [books.google.com/books?id=YM18gG16Z7YC&pg=PA103&dq&hl=en#v=onepage&q=&f=false From primitive to postcolonial in Melanesia and anthropology]. — University of Michigan Press, 1999. — p. 103. — ISBN 0-472-06687-0
  4. 1 2 Kenneth Roberts-Wray Commonwealth and Colonial Law. — London: Stevens, 1966. — P. 897.
  5. [www.princeton.edu/~achaney/tmve/wiki100k/docs/History_of_the_Solomon_Islands.html History of the Solomon Islands]. princeton.edu. (англ.)
  6. Лондон, Д. [royallib.com/read/london_dgek/strashnie_solomonovi_ostrova.html#0 Страшные Соломоновы острова] // в сб. Сердца трёх. Рассказы южных морей. — М.: Фолио, 1994. — С. 463. — ISBN 5-7150-0036-X
  7. [www.solomonencyclopaedia.net/biogs/E000087b.htm Demography]. — Solomon Islands Historical Encyclopaedia 1893—1978. (англ.)
  8. Gillespie, O. [www.nzetc.org/tm/scholarly/tei-WH2Paci-_N84085.html The Official History of New Zealand in the Second World War, 1939–1945; The Battle for the Solomons (Chapter 7)] (англ.). New Zealand Electronic Text Center (1952). Проверено 2 апреля 2010. [www.webcitation.org/66LUAtk60 Архивировано из первоисточника 22 марта 2012].
  9. Fifi’i, J. From pig-theft to parliament: My life between two worlds. — Сува, Фиджи: Institute of Pacific Studies; Solomon Islands College of Higher Education, 1989. — 174 p. — ISBN 9821500013
  10. [www.globalfinancialdata.com/News/GHOC.aspx Solomon Islands]. — Global History of Currencies, globalfinancialdata.com (англ.)
  11. [www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/bp.html Solomon Islands] во Всемирной книге фактов ЦРУ США. (англ.)

Отрывок, характеризующий Британские Соломоновы острова

– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.