Брито, Валдемар де

Валдемар
Общая информация
Полное имя	Валдемар де Брито
Родился	17 мая 1913(1913-05-17) Сан-Паулу, Бразилия
Умер	21 февраля 1979(1979-02-21) (65 лет) Сан-Паулу, Бразилия
Гражданство	Бразилия
Рост	176 см
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1928	Сирио (Сан-Паулу)
1929	Индепенденсия
1929—1932	Сирио (Сан-Паулу)
1933—1934	Сан-Паулу	44 (55)
1934—1935	Ботафого
1935	Сан-Лоренсо	3 (3)
1937—1939	Фламенго	59 (35)
1939—1940	Сан-Лоренсо	43 (22)
1941—1943	Сан-Паулу	35 (29)
1943	Флуминенсе	4 (1)
1944	Португеза Деспортос	? (5)
1945—1946	Палмейрас	? (3)
1946	Португеза Сантиста
Национальная сборная**
1934	Бразилия	2 (1)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Валдемар де Брито (порт.-браз. Waldemar de Brito; 17 мая 1913, Сан-Паулу — 21 февраля 1979, Сан-Паулу), в некоторых источника Валдемар де Бритто (порт.-браз. Valdemar de Britto) — бразильский футболист, нападающий. Выступал за сборную Бразилии, за которую провёл 18 матчей и забил 20 мячей, участвовал на чемпионате мира 1934, проведя там 1 игру. Имеет лучший средний показатель голов за один матч в истории клуба «Сан-Паулу» — 1,06 мяча за игру. После окончания карьеры, де Брито работал в клубе «Бауру», где обнаружил юного Пеле. Брат Валдемара, Петронильо, также являлся футболистом.

Карьера

Де Брито начал карьеру в клубе «Сирио» в середине 1928 года, оттуда он перешёл в «Индепенденсию», а затем в «Сан-Паулу». В первом же сезоне в клубе он стал лучшим бомбардиром чемпионата штата, забив 21 мяч, а клуб занял в первенстве второе место. Серебряным призёром «Сан-Паулу» стал и год спустя. Далее он перешёл в клуб «Португеза Деспортос», где забил 6 голов в Чемпион штата Рио-де-Жанейро и недолго поиграл в «Ботафого». В 1935 году де Брито уехал в Аргентину, в клуб «Сан-Лоренсо». В дебютном матче за этот клуб нападающий забил три гола, поразив ворота «Тальереса».

В 1937 году Валдемар вернулся в Бразилию, в клуб «Фламенго», где дебютировал 27 июня в матче против «Флуминенсе» (3:4). Всего за клуб футболист сыграл 59 матчей и забил 35 голов. В 1939 году форвард вновь уехал в «Сан-Лоренсо», где играл ещё два года, сыграв, в общей сложности за клуб, 45 матчей и забив 25 мячей. В 1941 году де Брито во второй раз стал игроком «Сан-Паулу». Там за три года он провёл 35 матчей и забил 29 голов, став с клубом чемпионом штата. Также Валдемар отметился в составе команды тем, что 3 раза забивал по 5 голов в матче: в 1933 году против «Васко да Гама» на турнире Рио-Сан-Паулу (5:1), в матче против «Америки» (7:4) и в игре со своим бывшим клубом, «Сирио» в чемпионате штата (12:1).

Затем был недолгий период во «Флуминенсе», «Португезе Деспортос» и клубе «Палмейрас» (15 игр и 9 забитых мячей). Завершил карьеру де Брито в «Португезе Сантисте».

Международная статистика

2 матча — 1 гол в официальных встречах, 16 матчей — 19 голов в неофициальных.

Достижения

Командные

• Чемпион штата Рио-де-Жанейро: 1939
• Чемпион штата Сан-Паулу: 1943

Личные

• Лучший бомбардир турнира Рио-Сан-Паулу: 1933 (33 гола)
• Лучший бомбардир чемпионата штата Сан-Паулу: 1933 (21 гол)

Ссылки

• [en.sambafoot.com/players/211_Waldemar_de_Britto.html Профиль на самбафут]

Отрывок, характеризующий Брито, Валдемар де

Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.