Бритьё

Бритьё — один из способов удаления волос или депиляции, при котором с помощью режущего инструмента (бритвы) удаляется не весь волос, а только видимая надкожная часть. Без уточнения термин типично означает сбривание мужчинами бороды и усов, удаление волос с других частей тела обычно обозначается явно («бритьё головы»).

История

Время начала бритья у мужчин неизвестно, хотя изображения безбородых мужчин на стенах пещер заставляют относить начало этого обычая к доисторическим временам. Известно, что древние египтяне уже во времена первых династий несколько тысяч лет тому назад брили как лицо, так и голову. Считается, что поводом к бритью послужили чисто практические требования рукопашного боя: волосы предоставляли противнику удобный захват для перерезания горла. Эстетические соображения вряд ли играли какую-либо роль, особенно с учётом почти полного отсутствия зеркал у ранних цивилизаций.

Бритвы были найдены археологами также в Кноссе на Крите.

Распространение бритья среди древних греков связывается с именем Александра Македонского, который стал бриться сам и потребовал того же от своих воинов, опять-таки из чисто военных соображений. Сирийцы и персы вскоре начали бриться в подражание победоносным в то время грекам.

Хотя в древнеримской культуре борода первоначально символизировала мужественность и здоровье, римляне около 200 года до н. э. последовали примеру греков и стали бриться во время военных действий. Плиний Старший связывает массовое распространение обычая с именем Сципиона Африканского (римляне познакомились с бритвой гораздо раньше, Тит Ливий говорит о влиянии легендарного Луция Тарквиния Приска). Постепенно выбритый римский гражданин стал символизировать цивилизацию и прогресс, будучи антиподом бородатого раба-варвара.

Кратковременный возврат римлян к бородам произошёл во II веке н. э., когда римский император Адриан отпустил бороду, чтобы скрыть шрамы и бородавки на лице, римляне последовали его примеру. Лишь с падением Римской империи бороды надолго вернулись в Европу (традиции бритья, однако, сохранились в Азии). Римские традиции были восстановлены во время крестовых походов, когда крестоносцы столкнулись с сохранившимися на Ближнем Востоке привычками регулярного бритья (и купания).

В течение нескольких сотен лет, до XVII века, в Европе мода на выбритое лицо чередовалась с популярностью бород и усов, обычно в соответствии со вкусом правителя (Франциск I и Генрих VIII выделялись своими бородами). Однако, в последней трети XVII века, когда распространение париков позволило мужчинам украшать себя другими способами, бритьё одержало решительную победу; уже в 1661 году Томас Фуллер сравнил бороду с «декоративными экскрементами». Усы и небольшие бородки в стиле «Ван Дейк» оставались приемлемыми.

В новое время бритьё в основном приобрело эстетический оттенок. В западных странах бороды иногда кратковременно входили в моду. Например, в США мода на бороды возникла в ходе Гражданской войны в подражание президенту Линкольну, но уже в 1880-х годах американские мужчины были в целом вновь гладко выбриты.

В России

В России обычай бритья был заведён Петром I в 1698 году после возвращения из поездки в Европу. Как и многие другие преобразования Петра, бритьё вводилось насильственным образом. Убедившись, что население противится такому нарушению заветов Стоглавого собора (который объявил бритьё «латинской ересью»), Пётр по примеру других стран (см. ниже) ввёл налог на бороду.

Ежедневное бритьё

До XIX века немногие подражали Сципиону Африканскому и брились ежедневно, что частично объяснялось трудностями самостоятельного применения опасной бритвы и непрактичностью ежедневного похода к брадобрею.

В Средневековье человек, брившийся два раза в неделю, считался гладковыбритым. Елизаветинский указ, запретивший ношение бород студентам-юристам, определял «бороду» как двухнедельную щетину.

Современную популярность ежедневное самостоятельное бритьё приобрело лишь с изобретением в начале XX века безопасной бритвы.

Цели

Адамс отмечает, что зачастую цели (в прошлом опасного и болезненного) процесса бритья не вполне ясны и для иллюстрации приводит известный эпизод из жизни Бернарда Шоу. Пятилетний Шоу подошёл к своему отцу и, глядя на него снизу вверх, спросил: «Папа, зачем ты бреешься?». Отец на минуту задумался, а затем со словами «Какого чёрта я это делаю?» выбросил бритву в окно — и больше не брился. Кроме очевидных военных соображений, Адамс приводит три возможные причины зарождения бритья:

• ассоциацию бород с пожилым возрастом и потому со смертью, бритьё могло рассматриваться как талисман;
• неудобство бороды и усов для еды и питья;
• борода представляла собой место для размножения паразитов.

См. также

• Бритьё головы
• Бритьё лобка
• Бритьё подмышек

Литература

• Фаресов А. И. [starieknigi.info/Zhurnaly/IV/IV_1904_10_12.pdf История бороды и усов]. // Исторический вестник, 1904. Т. 98, № 10. С. 174-212.

Отрывок, характеризующий Бритьё

– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.