Брихаспати

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Брихаспати (Брахманаспати) (санскр. बृहस्पति, «господин брахмана (молитвы)») — божество молитвы и жертвоприношения в индуизме.[1] Персонификация планеты Юпитер[2]. Один из девяти наваграх. Часто его называют Вачаспати — «господин речи».[3]





В «Ригведе»

Брихаспати упоминается в «Ригведе» около 170 раз, ему посвящено одиннадцать гимнов, ещё в двух гимнах он упоминается совместно с Индрой.[4].

Брихаспати описывается как яркий и чистый, золотого цвета. У него семь уст и семь лучей[5], сто крыльев и сладкий голос[5]. Ему принадлежали дубина грома, лук, стрелы, золотой топорик, железный топор и колесница закона[4], а также поэтические размеры.

Согласно Ригведе Брихаспати поражал демонов, нашел свет, принес солнце и разогнал тьму громом, раскалывал скалы, приготавливал хорошие пути и нес в себе все формы (Тваштар создал его как основу всех существ), был щедр к жертвователям и певцам, непримирим к лжи и врагам[4].

Брихаспати почитали ради получения богатства и сыновей[5].

В эпосе и пуранах

В эпосе и пуранах Брихаспати являлся жрецом и наставником богов (отсюда одно из его имён — Гуру)[1]. Он правил планетой Юпитер, которая называлась тем же именем. Уже в «Ригведе» Брихаспати участвовал в мифе о похищении Валой коров[6]. Коров нашли в скале, которую Брихаспати проломил своим рёвом. После этого он нашел Ушас и Агни. Он же создал ангирасов, вернувших коров, украденных Пани.

Позже Брихаспати появился в сюжете похищения богом Сомой его жены Тары. Согласно пуранической легенде, Сома пленился красотой Тары и похитил её у Брихаспати. Это вызвало войну между асурами, которые поддерживали Сому, и богами, принявшими сторону Брихаспати. Конец войне положил бог-создатель Брахма, который вернул Тару мужу. Вскоре после этого Тара родила сына. На ребёнка претендовали и Сома, и Брихаспати. Долгое время Тара скрывала, кто его отец, но в конце концов призналась Брахме, что это сын Сомы, и Сома дал ему имя Будха. В сюжете жертвоприношения Дакши Брихаспати успокоил разъярённого Рудру.[7]

Во многих сюжетах Брихаспати выступал как наставник богов[6]. Он предсказал богам, что Гаруда похитит амриту, он давал советы Индре и его жене Шачи. Брихаспати также играет эпизодические роли в сказаниях о царе Марутте, о разрушении богами крепости асур Трипуры и других[4].

Напишите отзыв о статье "Брихаспати"

Примечания

Литература


Отрывок, характеризующий Брихаспати

Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.