Броад, Пери

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пери Броад
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Пери Броад (нем. Pery Broad; 25 апреля 1921, Рио-де-Жанейро, Бразилия, — 28 ноября 1993, Дюссельдорф, Германия) — унтершарфюрер СС; охранник, позднее сотрудник гестапо концлагеря Освенцим.



Биография

Броад, сын бразильского торговца и немки, в пятилетнем возрасте вместе с матерью переехал из Бразилии в Германию, сохранив при этом бразильское гражданство[1]. Они поселились во Фрайбурге, а затем обосновались в Берлине, где Пери посещал народную школу и реальную гимназию. В 1940 году он получил аттестат зрелости и поступил в Берлинскую высшую техническую школу.

Уже в 1931 году Броад стал членом гитлерюгенда, в связи с чем впоследствии он был награждён золотым значком. В 1941 году он вступил в СС, подал рапорт с просьбой о зачислении в войска СС и в начале 1942 года после краткой военной подготовки был отправлен на фронт. Однако в апреле Броад был признан негодным к строевой службе по причине близорукости и переведен в концлагерь Освенцим. Первоначально он служил охранником, а затем, после просьбы о переводе в лагерное гестапо, был зачислен в отдел дознания и допросов и регулярно участвовал в казнях. Выжившие в Освенциме характеризовали Броада по-разному: с одной стороны, как холодного и непроницаемого, а с другой стороны, как в высшей степени интеллигентного и отчасти даже участливого. Броад, образованный и начитанный, также был музыкально одаренным и говорил на нескольких языках. После эвакуации Освенцима в январе 1945 года Броад два месяца служил в концлагере Дора-Миттельбау, а затем был отправлен на фронт, где пробыл до конца войны.

6 мая 1945 года он попал в британский плен и был помещен в приемный лагерь Горлебен. Находясь в заключении, он написал по собственной инициативе так называемый «Отчет Броада» о событиях в Освенциме, которые он открыто осуждал — однако, не касаясь себя и своей деятельности. В качестве информатора британской армии Броад содержался отдельно от других немецких пленных, считающих его предателем. Его подробные показания использовались на трех Берген-Бельзенских процессах, на которых в качестве обвиняемых выступали другие сотрудники персонала Освенцима. Содержась под стражей, Броад пользовался при этом значительными послаблениями тюремного режима, а также привлекался к допросам на Нюрнбергском процессе в качестве переводчика. В 1947 году он был освобожден, после чего работал торговым служащим на лесопильном заводе в Мунстере и других частных фирмах.

30 апреля 1959 года он был арестован в связи с расследованием преступлений в Освенциме, однако в конце 1960 года был освобожден под залог в 50000 западногерманских марок. 20 декабря 1963 года во Франкфурте-на-Майне начался 1-й Освенцимский процесс, на котором Броад выступил в качестве одного из обвиняемых (его адвокатами стали доктор Ганс Латернзер и Фриц Штейнакер). На процессе Броад вел себя подобно остальным обвиняемым: отрицал преступления, не мог ничего вспомнить, перекладывал вину на других подсудимых и не высказывал ни малейшего раскаяния. Когда же обвинение предъявило Броаду его отчет, это стало шоком для его защиты. Он также не смог отрицать своё присутствие у железнодорожной рампы, куда прибывали составы с заключенными, и в печально известном блоке № 11. Кроме того, его уличали убедительные свидетельские показания. 19 августа 1965 года суд присяжных Франкфурта-на-Майне приговорил Броада к четырем годам каторжной тюрьмы.

На процессе Броаду также было предъявлено обвинение как участнику убийств 3000 заключенных цыганской национальности, однако суд посчитал данное обвинение второстепенным и выделил его в отдельное производство, в результате чего в приговоре о нем не упоминалось. Гессенский министр юстиции Лауриц Лауритцен, бывший секретарем Интернационального лагерного комитета, обещал, что по этим убийствам состоится самостоятельный процесс, однако этого не произошло[2].

В феврале 1966 года Броад был освобожден из-под стражи в связи с зачетом предварительного заключения в срок лишения свободы. В том же году Государственный музей Аушвиц-Биркенау опубликовал «Отчет Броада»[3].

После тюремного заключения Броад жил незаметной жизнью и умер в ноябре 1993 года в Дюссельдорфе.

Напишите отзыв о статье "Броад, Пери"

Примечания

  1. So war Pery Broad. // Hefte von Auschwitz. — Krakau: Muzeum w Oswiecimiu, 1966. — Vol. 9. — S. 3-6.
  2. Winckel, Änneke. Antiziganismus. Rassismus gegen Roma und Sinti im vereinigten Deutschland. — Münster, 2002. — S. 68.
  3. Hefte von Auschwitz. — Krakau: Muzeum w Oswiecimiu, 1966. — Vol. 9.

Литература

  • Воспоминания Пери Броада. // Аушвиц глазами СС. — Освенцим: Государственный музей Аушвиц-Биркенау, 2012. — С. 93-134. — ISBN 978-83-60210-61-1.
  • Klee, Ernst. Das Personenlexikon zum Dritten Reich. Wer war was vor und nach 1945? — Frankfurt: Fischer TB, 2007. — ISBN 978-3-596-16048-8.
  • Langbein, Hermann. Menschen in Auschwitz. — Frankfurt: Ullstein, 1980. — ISBN 3-548-33014-2.

Отрывок, характеризующий Броад, Пери

Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.