Бровко, Валерий Леонардович
Поделись знанием:
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
| Валерий Леонардович Бровко | ||
 | ||
| Основная информация | ||
|---|---|---|
| Дата рождения | ||
| Дата смерти | ||
| Страна | ||
| Профессии |
композитор, аранжировщик, музыкант, продюсер | |
| Награды |
| |
Валерий Леонардович Бровко (24 июня 1950 года[1] — 7 декабря 2015) — советский и российский композитор, аранжировщик, музыкант, продюсер. Член Союза композиторов, обладатель премии «Ника» за фильм «Дело Иосифа Бродского» (1991 год), лауреат Третьего Всероссийского конкурса композиторов им. А. Петрова (2009 год).[2][3]
Содержание
Биография
В 60-70-е годы был гитаристом различных групп и профессиональных коллективов: «Аргонавты», «Up and Down», «Поющие гитары», «Поморы» и других. Работал музыкальным руководителем в Смоленском драматическом театре, варьете «Бригантина», «Тройка», а также инструментальной группы Валерия Леонтьева, студийной группы «Мост». В качестве композитора сотрудничал с такими режиссёрами, как Эльдар Рязанов, Георгий Данелия, Владислав Дружинин, Олег Рябоконь, Петром Шумейко, а в качестве аранжировщика — с композиторами Андреем Петровым, Марком Фрадкиным, Микаэлом Таривердиевым, Давидом Тухмановым, Александром Журбиным, Вениамином Баснером, Еленой Суржиковой, Лорой Квинт.[3]
Валерий Бровко — автор музыки для драматических спектаклей в театрах Санкт-Петербурга, Смоленска, Таллина,[2] а также учебных музыкальных пособий, довольно часто сотрудничал с известной петербургской поэтессой Татьяной Калининой.
Продюсер и главный редактор серии «The Best of Russian Rock». Главный музыкальный редактор альбома «Песни о нашем городе», посвящённый 300-летию Санкт-Петербурга.
Жил и работал в Санкт-Петербурге. Похоронен на Волковском кладбище.
Награды и премии
- Премия «Ника» за фильм «Дело Иосифа Бродского»
- лауреат третьего Всероссийского конкурса композиторов им. А. Петрова
Основные работы
Музыка к театральным постановкам
- 1985 — балет «Ритуал»
- 1990 — мюзикл «Инопланетянин»
- 1994 — рок-опера «Капитанская дочка» по повести А. С. Пушкина
- 1995 — мюзикл «День рождения инфанты»
- 1996 — музыкальный водевиль «Медведь»
- 2002 — мюзикл «Мы спасаем колобка»
- 2004 — мюзикл «Волшебный мешок»[2]
Музыка к фильмам
Эстрадные песни
- «Прежде тоже разно жили» (слова Татьяны Калининой) исполняет МТД «Радуга» под управлением М. Ланды
- «Когда разводятся мосты» (слова Татьяны Калининой) исполняет Елена Первозванская
- «Мир для меня» (слова Татьяны Калининой) исполняет Марина Капуро
- «Старые друзья» (слова Татьяны Калининой) исполняет Михаил Боярский
- «А я иду» (слова Виктора Крутецкого) исполняет Михаил Боярский
Оркестровая музыка
- симфоническая картина «Затмение земли»
- сюита для струнного оркестра «День рождения инфанты»
- оркестровые пьесы, миниатюры (исполняются различными оркестрами, звучат по радио и телевидению).
Вокальные циклы
- «Ни страны, ни погоста» на стихи И. Бродского
- «Семейный альбом» на стихи Т. Калининой
- «Колыбельные» на русские народные тексты.
Хоровая музыка
- Три хора на духовные тексты
- Хоровые страшилки «Природа не терпит ни в чём пустоты» на стихи Олега Григорьева с цитатами любимых выражений Митьков
- «Пять считалок» для детского хора.
Автор музыкальных пособий
- «Beatles на уроках сольфеджио»,
- «Битлз для двоих». Для двух гитар,
- «Классика джаза»,
- «Азбука аранжировки»,
- «Аранжировка и партитура за 5 минут»,
- «Из Midi в Audio»,
- «Классика джаза»,
- «Музыка XVII—XIX веков в переложении для шестиструнной гитары»,
- «Популярные классические мелодии»,
- «Гитара за 10 уроков»,
- «Губная гармошка»,
- «Самоучитель игры на гитаре без нот» и приложение «Играю без нот» (вып. 1-6),
- «Я хочу играть блюз», нотное приложение «Я хочу играть блюз»
- «Сливки рок-н-ролла»,
- «Весь этот рок-н-ролл». Соло знаменитых гитаристов,
- аудио-самоучитель «Ваше благородие, Госпожа гитара» (для инвалидов по зрению)
- «Рок-тусовка» песни для голоса и гитары (фортепиано) (вып. 1-3) и др.
- «Три мюзикла для детей» (с аудиоприложением на CD)
Напишите отзыв о статье "Бровко, Валерий Леонардович"
Примечания
- ↑ [www.soyuzkompozitorov.ru/structure/regionalnaya-obshhestvennaya-organizacziya-soyuz-moskovskix-kompozitorov.html Союз композиторов Санкт-Петербурга]
- ↑ 1 2 3 [www.m-planet.ru/index.php?id=22 Валерий Бровко на сайте www.m-planet.ru]
- ↑ 1 2 [www.compozitor.spb.ru/our_autors/index.php?ELEMENT_ID=19466 Биография Валерия Бровко]
Ссылки
- [www.compozitor.spb.ru/our_autors/index.php?ELEMENT_ID=19466 Биография Валерия Бровко]
- [www.m-planet.ru/index.php?id=22 Валерий Бровко на сайте www.m-planet.ru]
- [radiomaria.podfm.ru/my/10/ «Радио Мария» Интервью с композитором Валерием Бровко]
|
Это заготовка статьи о композиторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Бровко, Валерий Леонардович
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
