Брокоф, Фердинанд

Фердинанд Брокоф

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Фердинанд Максимилиан Брокоф (Брокофф, Броков, Проков; чеш. Ferdinand Maxmilián Brokoff, 12 сентября 1688, Червены Градек (ныне в районе Хомутов Устецкого края Чешской Республики) — 8 марта 1731, Прага, Богемия, Австрийская империя) — чешский скульптор эпохи барокко.

Биография

Младший сын скульптора Яна Брокофа (1652—1718), одного из лучших творцов эпохи барокко в Чехии. Брат скульптора Михала Яна Йозефа Брокофа.

Первые уроки мастерства получил в мастерской отца. Уже в молодом возрасте проявил талант скульптура, сравнимый с его старшим братом и отцом. С 1708 работал самостоятельно, в возрасте 22 лет, настолько высоко ценился, что несколько его скульптур были установлены на Карловом мосту в Праге.

Около 1714 переехал в Вену, продолжая выполнять заказы из Праги. В столице сотрудничал с архитектором Иоганном Фишером фон Эрлахом.

В Вене украшал костёл святого Карло Борромео, работал в Бреслау над фронтонами базилики и синагоги Моисея и Аарона и др. Однако из-за прогрессирующего туберкулёза вернулся в Прагу.

Автор Марианской колоны (1726) на Градчанской площади в Праге, многих статуй, украшающих костёлы Вены, Чехии и Польши, в том числе, монастырской базилики в Кшешуве (Кшешувское аббатство).

В конце жизни из-за болезни создавал только модели скульптур, которые выполняли его ученики.

Избранные работы

• скульптурная группа «Франтишек Ксаверий»
• скульптурная группа «Святой Прокоп и Святой Винцент Феррарский»
• скульптура «Франциск Борджиа»
• скульптура «Св. Каэтан»
• скульптура «Св. Войтех»
• скульптурная группа «Святые Барбара, Маркета и Эльжбета»
• группы святых на фасаде базилики в Кшешуве
• четыре евангелиста (Матвей, Марк, Иоанн, Лука), липовое дерево, разукрашенное — для часовни «Голгофа» в костеле Св. Гавела, Прага
• скульптурный декор Морзинского дворца, Прага

Литература

• ŠTĚCH, V.V.. Brokovové. In Kniha o Praze. Praha : Melantrich, 1933
• Каталог выставки «Искусство чешского барокко», Л, 1974

Отрывок, характеризующий Брокоф, Фердинанд

– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.