Брок, Пётр Фёдорович

Пётр Фёдорович Брок<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Пётр Брок, министр финансов, (~1853 год)</td></tr>
Министр финансов России
9 апреля 1852 — 23 марта 1858
Предшественник:	Фёдор Вронченко
Преемник:	Александр Княжевич
Рождение:	20 августа 1805(1805-08-20) Москва, Российская империя
Смерть:	30 января 1875(1875-01-30) (69 лет) Санкт-Петербург
Награды:

Пётр Фёдорович Брок (20 августа 1805, Москва — 30 января 1875, Санкт-Петербург) — статс-секретарь Его Императорского Величества (с 9 апреля 1852 года), действительный тайный советник (с 1 января 1857 года), министр финансов в трудную эпоху с 9 апреля 1852 по 23 марта 1858. Преемник Вронченко, при котором был товарищем (заместителем); один из наименее способных руководителей финансового ведомства. После отставки с поста министра финансов, Пётр Брок был назначен членом Государственного Совета (с 23 марта 1858 года) и в нём же являлся председателем Департамента государственной экономии (с 1 января 1862 по 1 июля 1864 года).

Краткая биография

Образование получил в Практической академии коммерческих наук и Московском университете, службу начал в 1828 году по ведомству путей сообщения.

Министром финансов назначен по смерти Ф. П. Вронченко, при котором состоял товарищем. Критическая пора Восточной войны, время, полное тревог перед крестьянской реформой, не дало Броку твёрдых опор для надлежащего развития имеющейся на тот момент финансовой системы. За время 1852—1857 годов образовалось 773 миллионов рублей дефицита, покрытого частью двумя внешними займами и выпуском более 400 млн рублей кредитных билетов. Финансовые меры Брока не отличались ни умелостью, ни удачей. 23 марта 1858 он был отправлен в отставку с поста министра и назначен членом Государственного Совета. В дальнейшем около двух лет занимал пост председателя Департамента государственной экономии Государственного совета.

Умер Пётр Брок 30 января 1875 года.

Предшественник: Фёдор Вронченко

Министры финансов России 1852—1858

Преемник: Александр Княжевич

См. также

• Список министров финансов Российской империи

Ссылки

• Брок Петр Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Брок, Петр Федорович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• [www.hrono.info/biograf/bio_b/brok_pf.html Хронос]

Отрывок, характеризующий Брок, Пётр Фёдорович

Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.