Брольи, Виктор де

Виктор де Брольи фр. Achille-Charles-Léonce-Victor de Broglie <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">3-й герцог де Брольи. С гравюры XIX века.</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Франции
12.03.1835 — 22.02.1836
Монарх:	Луи-Филипп I
Предшественник:	Эдуар Адольф Мортье
Преемник:	Адольф Тьер
Министр иностранных дел Франции
12.03.1835 — 22.02.1836
Предшественник:	граф Анри де Риньи
Преемник:	Адольф Тьер
Министр иностранных дел Франции
11.10.1832 — 04.04.1834
Предшественник:	барон Орас Себастьяни
Преемник:	граф Анри де Риньи
Премьер-министр Франции
13.08.1830 — 02.11.1830
Предшественник:	принц Жюль де Полиньяк
Преемник:	Жак Лаффитт
Министр духовных дел и народного просвещения Франции
11.08.1830 — 02.11.1830
Предшественник:	граф де Гернон-Ранвиль
Преемник:	Жозеф Мерию
Министр внутренних дел Франции
31.07.1830 — 01.08.1830
Предшественник:	граф Пьер-Дени де Перонэ
Преемник:	Франсуа Гизо
Рождение:	28 ноября 1785(1785-11-28) Париж
Смерть:	25 января 1870(1870-01-25) (84 года) Париж
Род:	де Брольи
Отец:	принц Шарль-Луи-Виктор де Брольи
Мать:	баронесса Розен
Супруга:	Альбертина баронесса Сталь фон Гольштейн
Дети:	Жак Виктор Альбер де Брольи
Награды:

Аши́ль Шарль Лео́нс Викто́р, 3-й герцог де Брольи́ (фр. Achille-Charles-Léonce-Victor de Broglie; 28 ноября 1785, Париж — 25 января 1870, там же) — французский государственный деятель, 9-й и 16-й премьер-министр Франции.

Биография

Виктор де Брольи родился 28 ноября 1785 года в городе Париже. Сын казненного во время революции принца де Брольи и внук 2-го герцога де Брольи. Его мать во время казни своего мужа находилась в заключении в Везуле; ей удалось, однако, вместе с детьми спастись бегством в Швейцарию. Когда господству террора положен был конец, она возвратилась во Францию и вышла замуж за маркиза Войе д’Аржансона. Во время Империи Брольи состоял при посольствах в Варшаве и Вене; в 1813 году он был в качестве советника посольства в Праге. После первой Реставрации он, при посредстве Талейрана, 4 июня 1814 года получил место в палате пэров, где вскоре заявил себя сторонником либерализма, восставая против осуждения Нея, а также против исключительных законов и декретов об изгнании.

Он женился в 1816 году на Альбертине (1797—1838), дочери г-жи де Сталь, известной своими религиозными сочинениями. Хотя он не принимал в 1830 году никакого участия в низвержении старшей линии Бурбонов, но принадлежал к числу единомышленников Гизо и доктринёров, вследствие чего временное правительство назначило его 30 июля 1830 года министром внутренних дел, а Луи-Филипп в августе того же года — министром духовных дел и народного просвещения, равно как президентом Государственного Совета. Когда в ноябре того же года в министерстве взяла верх группа более решительных либералов, Брольи вместе с другими доктринёрами вышел в отставку.

С октября 1832 до апреля 1834, а потом с ноября 1834 до февраля 1836 года он был министром иностранных дел, а с марта 1835 года до своего выхода из кабинета занимал ещё должность президента Совета министров.

После Революции 1848 года он, в качестве сторонника Орлеанской династии, некоторое время держался в стороне от политического поприща. Только в 1849 году, после избрания его в департаменте Эр членом законодательного собрания, он сделался одним из вождей правой стороны и в 1851 году употребил немало стараний, чтобы подвинуть вперед вопрос о пересмотре конституции. При этом он имел в виду восстановление монархической власти в пользу Орлеанской фамилии, но его планы были разрушены государственным переворотом 2 декабря 1851 года.

Тогда он удалился в частную жизнь, был избран в 1855 году в члены Французской академии и напечатал в 1863 году «Écrits et discours» (3 т., Париж).

Семья

Жена (20.02.1816): Хедвига Густава Альбертина Сталь фон Гольштейн (1797—1838), дочь барона Эриха Магнуса Сталь фон Гольштейна и Анны-Луизы-Жермены де Неккер

Дети:

• Полина де Брольи (1817—1831)
• Луиза де Брольи (1818—1882). Муж (1836): граф Жозеф д'Оссонвиль
• Альбер де Брольи (1821—1901), герцог де Брольи
• Поль де Брольи (1834—1895), аббат

Литература

• Брольи, Ашилль-Шарль-Леонс-Виктор // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Гизо. Le Duc de Broglie. — Париж, 1871.
• Souvenirs du duc du Broglie. — 4 тт. — Париж, 1886-87.

Отрывок, характеризующий Брольи, Виктор де

В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.