Броневой поезд (формирование)
Поделись знанием:
[3][4]
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
Не следует путать с Броневым поездом — термином для обозначения основного вооружения подразделений и частей танковых войск.
Бронево́й по́езд — формирование (ранее в РККА, воинская часть, позднее подразделение) танковых войск вооружённых сил государства, имеющий одну или несколько броневых площадок (огневая единица), являлся боевой и тактически неделимой единицей.
Броневой поезд являлся в РККА броневым резервом командования, в зависимости от формирования в состав которого он входил.
Отдельный броневой поезд — воинская часть броневых сил РККА.
В литературе так же встречаются названия броневых поездов такие как: команда или экипаж броневого поезда.
Многие броневые поезда, различных вооружённых организаций политических сил в России, носили именные наименования, особенно в период Гражданской войны в России, такие как: «Ленин», «Память товарища Урицкого», «Смерть паразитам», «Офицер», «Иоанн Калита», «Слава Украины», «Сечевик» и другие, так же были и номерные наименования броневых поездов (пример: № 8, № 9, № 10).
Содержание
История
Первоначально в русской императорская армии броневые поезда организационно входили в состав Отдельного корпуса пограничной стражи (Заамурский округ), позднее переданы в состав железнодорожных войск, что облегчило эксплуатацию, строительство, техническое обслуживание и ремонт основного вооружения (броневого поезда) в полевых условиях.
К марту 1916 года броневые поезда делились, согласно калибру своих орудий, на «ударные» (вооруженные 76,2-мм пушками), «огневой поддержки» (с орудиями 107-мм и 122-мм) и «тяжёлой огневой поддержки» (тяжёлые 152-мм и 203-мм морские орудия).
На середину 1917 года, в составе русской армии имелось 7 броневых поездов[1].
В РККА вошли в состав броневых сил.
|
Таблица броневые силы РККА, представлена для сравнения количества различных формирований.
| Формирование количество (по др. дан.) |
Октябрь 1918 года | 1919 год | Конец 1919 года | 1920 год | 1922 год |
|---|---|---|---|---|---|
| Броневой поезд | 23 (45) | янв. — 29, апр. — 44, июль — 54 (62), окт. — 59 | 58 — 60 | янв. — 65, апр. — 71, июль — 105, окт. — 103 (71, 122[2]) | ? |
| Броневая летучка | — | янв. — 14, апр. — 16, июль — 15, окт. — 12 | 15 | янв. — 10, апр. — 8, июль — 5, окт. — — (8) | ? |
| Автобронеотряд | 30 (38, 45) | янв. — 50, апр. — 47, июль — 41, окт. — 50 | до 64 | янв. — 48, апр. — 46, июль — 52, окт. — 51 (80, 49) | 21 |
| Автотанковый отряд | — | — | — | 11 | — |
| Танковый отряд | — | — | — | 10[2] | 5 |
После начала гражданской войны в России, согласно приказу Революционного военного совета Республики (РВСР) № 416/57, от 18 декабря 1918 года, в Красной Армии, были установлены штатные расписания для броневых поездов с численностью команды (экипажа) 136 человек личного состава. Чуть позднее приказом Реввоенсовета Республики № 59, от 4 января 1919 года, броневые поезда стали подчиняться начальнику броневых частей армии, в районе действий которой они находились и рассматривались как специальные средства в борьбе с войсками противников Советской власти. Для повышения эффективности действий броневых поездов при каждом броневом поезде были сформированы десантные отряды численностью 321 человек.
В РККА приказом РВС № 4/1, 1919 года издана инструкция (первая) по боевому применению броневых поездов. В соответствии с ней все броневые поезда делились на две части:
- 1-я часть — боевая:
- 2-я часть — резерв: поезд № 3 — железнодорожный состав для перевозки команды (экипажа) и имущества воинской части.
5 августа 1920 года, исходя из опыта операций гражданской войны, РВСР выпустил новую инструкцию, по которой все броневые поезда подразделялись на три типа, по своему оперативно-тактическому предназначению:
- тип «А» — ударные полевые броневые поезда. Сильно бронированные составы, в составе — броневого паровоза, двух броневых площадок с двумя трёхдюймовыми орудиями, восемью пулемётами на каждой и базы. Боевой запас составлял 1 200 снарядов к орудиям и 216 000 патронов к пулемётам. Команда (экипаж) — 162 человек личного состава. Часто, в тот период времени, их именовали штурмовыми броневыми поездами, поскольку они так же предназначались для решения задач в условиях ближнего боя.
- тип «Б» — броневые поезда огневой поддержки. Легкобронированные, в составе полуброневого паровоза, одной броневой площадки с двумя 107-мм или 122-мм орудиями и четырьмя пулемётами и база. Команда (экипаж) — 57 человек.
- тип «В» — броневые поезда огневой поддержки. Легкобронированные, в составе полуброневого паровоза, одной броневой площадки со 152-мм или 203-мм орудием и двумя пулемётами. Команда (экипаж) — 37 человек.
Во время Гражданской войны, в РККА, броневые поезда сводились в дивизионы по три броневых поезда в каждом. В дивизионе броневых поездов был один тяжёлый и два лёгких броневых поезда.
К концу Гражданской войны в ведении Центрального совета броневых частей (Центробронь) РККА находилось 122 броневых поезда, по окончании Гражданской войны в России, в связи с военной реформой, к 1928 году, их количество было сокращено до 34.
10 декабря 1924 года состоялся приказ РВС СССР за № 1445/235 которым были объявлены штаты броневых и танковых частей военного времени, а 31 декабря, приказом этого же органа управления № 1563/253 установлена новая нумерация броневых частей, в связи с проведённой реорганизацией Вооружённых Сил СССР.
В 1925 году, 17 сентября, утверждён «Временный боевой устав броневых сил РККА, служба на полевых броневых поездах».
|
В августе 1927 года в докладе начальника ГУ РККА В. Н. Левичева председателю РВС СССР К. Е. Ворошилову о вновь разработанных штатах военного времени строевых частей Сухопутных и Военно-воздушных сил было предложено для танковых и броневых частей:
… 2) Бронепоезда. Организация в общем осталась прежняя, изменилось лишь несколько вооружение тяжёлых бронепоездов, а именно: для тяжёлых бронепоездов вместо смешанного вооружения бронеплощадок (42' и 3" пушки) введен один тип орудий — 42' пушки. Численность дивизиона бронепоездов сократилась с 470 чел(овек) и 90 лошадей до 445 чел(овек) и 14 лошадей.
3) Созданы отдельные железнодорожные артиллер(ийские) батареи (прежние тяжёлые бронепоезда особого назначения), причём на вооружение их дано или по одной 10" пушке, или по две 120 мм пушки.
4) Вновь разработаны штаты тяжёлых 2-х батарейных артиллерийских железнодорожных дивизионов (четыре 8" пушки или четыре 6" пушки Канэ). Эти дивизионы будут применяться как для борьбы на сухопутном фронте, так и, главным образом, для подвижной обороны берегов; последнее является у нас первым шагом в этом направлении, в то время как за границей (Франция, Америка) подвижные установки являются основным средством для обороны берегов. В будущем намечается дальнейшее развитие подвижных железнодорожных установок для береговой обороны, что в значительной степени усилит нашу береговую оборону. Численность дивизиона: 6" — 342 чел., 8" — 366 чел(овек).
К осени 1940 года, автобронетанковые войска РККА, согласно приказу НКО СССР № 0283 от 24 октября 1940 года, в результате всех организационно-штатных преобразований в вооружённых силах СССР, имели в своём составе отдельный батальон броневых дрезин и отдельный дивизион броневых поездов.
По состоянию на 22 июня 1941 года Красная Армия имела 53 броневых поезда.
В годы Великой Отечественной войны действовало около 200 броневых поездов.
Назначение
Броневые поезда были предназначены для (стилистика того времени)[5]:
- содействия пехоте и коннице в бою путём поражения живой силы противника, его броневых средств и борьбы с его артиллерией
- набегов на тыл и фланг противника
- захвата узлов и пунктов, важных в оперативном отношении, до подхода своих войск
- охраны железнодорожных путей, сооружений, узлов и станций
- сопровождения поездов и ценных грузов
- охраны побережья
Типы
Состав
Первые броневые поезда, в России, типа «Хунгуз» (всего 4 офицера и 90 нижних чинов) состоял из[6]:
- командования
- пулемётного взвода
- артиллерийского взвода
- технического взвода
По проекту броневого устава броневых сил РККА обслуживающие броневой поезд люди составляли его команду, в смысле управления она разделялась на[5]:
- команды бронеплощадок
- взвод управления
- отделения питания
Позднее, в РККА, броневые поезда состояли:
- командование
- взвод управления
- взвод броневых вагонов (по количеству)
- башенные расчёты
- отделение бортовых пулемётов
- взвод противовоздушной обороны (ПВО)
- взвод тяги и движения
- взвод броневых дрезин-броневых автомобилей
- приданный десант, в составе до трёх стрелковых взводов
Награждённые формирования
За мужество, героизм и стойкость, проявленные личным составом во время Великой Отечественной войны, награждены:
Почётным наименованием
- 8-й Ясловский отдельный дивизион броневых поездов (командир — майор Е. Я. Рогачевский);
- 36-й Ардонский отдельный дивизион броневых поездов имени М. Гаджиева (командир — майор В. Д. Кондратьев);
- 37-й Шепетовский отдельный дивизион броневых поездов (командир — подполковник А. И. Зайченко);
- 44-й Клайпедский отдельный дивизион броневых поездов (командир — майор И. М. Александров);
- 46-й Ясловский отдельный дивизион броневых поездов (командир — майор А. Р. Степанчук);
- 49-й Шепетовский отдельный дивизион броневых поездов (командир — капитан Д. М. Шевченко);
- 58-й Изяславский отдельный дивизион броневых поездов (командир — майор И. С. Мариджанов);
- 59-й Пражский отдельный дивизион броневых поездов (командир — капитан П. И. Степанов);
- 62-й Новосокольнический особый отдельный дивизион броневых поездов (командир — майор В. П. Мерзлов)
- 31-й Горьковско-Варшавский ордена Александра Невского особый отдельный дивизион броневых поездов (командир — майор В. М. Морозов).
Орденом Красного Знамени
- Краснознаменный броневой поезд внутренних войск НКВД № 46 (командир — майор Г. Ф. Фирсов);
- Краснознаменный броневой поезд внутренних войск НКВД № 56 (командир — капитан П. К. Ищенко);
- Краснознаменный броневой поезд внутренних войск НКВД № 73 (командир — капитан Ф. Д. Малышев);
Орденом Александра Невского
- 31-й Горьковско-Варшавский ордена Александра Невского особый отдельный дивизион броневых поездов (командир — майор В. М. Морозов).
Перечень сокращений формирований
- бд — броневая дрезина (не путать с названиями моделей вооружения)
- мбв — моторизованный броневой вагон (не путать с названиями моделей вооружения)
- бп — броневой поезд (не путать с названиями моделей вооружения)
- ББ — бронепоезд-батарея[5]
- бепо (БЕПО) — броневой поезд полевой[5]
- зпбепо — запасный полк броневых поездов полевых
- оминбепо — отдельный миномётный броневой поезд полевой
- обепо — отдельный броневой поезд полевой
- одбп — отдельный дивизион броневых поездов
См. также
- Автотанковый отряд
- «Железняков»
- «Единая Россия»
- «Офицер»
- «Козьма Минин»
- «Илья Муромец»
- «За Сталина!»
- «Коломенский рабочий»
- 31-й отдельный дивизион бронепоездов
- Бронепоезд БП-1
Напишите отзыв о статье "Броневой поезд (формирование)"
Примечания
- ↑ Советская военная энциклопедия. / ред. Н. В. Огарков. том 1. М., Воениздат, 1976. стр. 600
- ↑ 1 2 [militera.lib.ru/tw/drogovoz1/03.html Сайт милитера, И. Г. Дроговоз, Крепости на колёсах: История бронепоездов. — Мн.: Харвест, 2002]
- ↑ Таблица является приложением к отчёту начальника Управления бронечастей РККА, представленному Главному начальнику снабжений и в Высший военно-редакционный совет (ЦГАСА, ф. 27, оп. 1, д. 430, лл. 49, 54. Копия). Сведения за 1921—1922 гг. не публикуются, добавлены из других источников.
- ↑ [militera.lib.ru/tw/drogovoz1/01.html Сайт милитера, И. Г. Дроговоз, Крепости на колёсах: История бронепоездов. — Мн.: Харвест, 2002]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [mechcorps.rkka.ru/files/bepo/pages/ustav_bepo.html Проект боевого устава броневых сил РККА, Часть II, Книга 3. Боевое применение бронепоездов — Госвоениздат, 1931]
- ↑ [www.regiment.ru/Lib/A/36/10.htm# Сайт Русская Императорская Армия, Раздел IV. Звёздный час броневых поездов Глава 1. Рождение русского бронепоезда.]
Литература
- «Временный боевой устав броневых сил РККА, служба на полевых броневых поездах», 1925
- Богданов В., Сорокин-Ражев Г. «Бронесилы» — М., 1926
- Деревцов С., Пушкин А. «Справочник по броневому делу для командного состава РККА всех родов войск» — М.–Л., 1927
- Шавров А. В. Генерального Штаба полковник. [www.archive.org/details/bronepoiezdaznac008800 «Бронепоезда»]. — Белград, Королевство С. Х. С., 1927
- Шильбах К. «Тактика войск специального назначения и вспомогательных частей» — М.–Л., 1930
- Зун В. А. «Броневые поезда и их боевая служба» — М.–Л., 1930
- Гладков П. «Тактика броневых частей» — М.–Л., 1930
- «Руководство по боевой подготовке бронесил РККА (бронепоезда)» — М., 1931
- Зун В. А. «Роль бронепоездов в современной войне». — Журнал «Механизация и моторизация армии» № 1, 1931
- Зун В. А. «Бронепоезд в бою». — Журнал «Механизация и моторизация армии» № 1, 1931
- Проект боевого устава броневых сил РККА, Часть II, Книга 3. Боевое применение бронепоездов. — Госвоениздат, 1931
- Советская военная энциклопедия. / ред. Н. В. Огарков. том 1. М., Воениздат, 1976 год;
- Белые бронепоезда в Гражданской войне. Сборник / ред.-сост. Г. Пернавский. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — 608 с. — (Имперский стяг). — 4100 экз. — ISBN 978-5-699-24849-0.
- Коломиец М. В. Броня русской армии. Бронеавтомобили и бронепоезда в Первой мировой войне. — М.: Яуза, 2008. — С. 362-422. — 448 с. — (От двуглавого орла к красному знамени). — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-27455-0.
- Сотников Е. А. «Железные дороги мира из XIX в XXI век.» — М.: Транспорт, 1993. — 200 с ISBN 5-277-01050-5
- Ефимьев А. В., Манжосов А. Н., Сидоров П. Ф. Бронепоезда в Великой Отечественной войне 1941—1945 / Ред. Е. Ю. Лемехова; Отв. за выпуск А. Н. Глонти.. — М.: Транспорт, 1992. — 248 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-277-01631-7. (в пер.)
- Под редакцией Н. С. Конарева. «Железнодорожники в Великой Отечественной войне 1941—1945.» — М.: Транспорт, 1987. — 591 с.
- Дроговоз И. Г. «Крепости на колёсах. История бронепоездов» — Мн.: Харвест, 2002. — 352 с ISBN 985-13-0744-0
- Ефимов А. В., Манжосов А. Н., Сидоров П. Ф. Бронепоезда в Великой Отечественной войне 1941—1945. — М.: Транспорт, 1992. — 246 с.
- Белые Бронепоезда в Гражданской Войне: Сборник / Ред.-сост. Г. Пернавский. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — 608 с.
- Амирханов Л. И. Броненосцы железных дорог. — СПб.: Остров, 2005 [малотиражная книга]
- Коломиец М. В. Бронепоезда Красной Армии 1930—1941 годов, [малотиражная книга]
- Каторин Ю. Ф. Уникальная и парадоксальная военная техника / Ю. Ф. Каторин, Н. Л. Волковский. — М.: АСТ; СПб.: Полигон, 2007. — 590c.-(Арсенал) (о бронепоездах страницы 430—533) (вероятно было несколько изданий книги)
- Коломиец М. В. Фронтовая иллюстрация 5-2005. Отечественные бронедрезины и мотоброневагоны, «Стратегия КМ»
- «Бронепоезда Вермахта» (серия «Военные машины»), коллектив авторов, 2004 г.
Художественная литература
- «Бронепоезд 14-69» — название повести (1922) и пьесы (1927) Всеволода Ива́нова
- «Бронепоезд Гандзя» — название книги «Бронепоезд Гандзя» (повесть, 1939), автор Григорьев Николай Фёдорович.
- «Бронепоезд „Князь Мстислав Удалой“» — название пьесы (1932), автор Прут Иосиф Леонидович.
Ссылки
|
Портал «Военное дело» |
|---|---|
|
бронепоезд в Викисловаре? |
|
Бронепоезд в Викицитатнике? |
|
Сборник боевых документов/37/086 в Викитеке? |
- [mechcorps.rkka.ru/files/bepo/pages/ustav_bepo.html Проект боевого устава броневых сил РККА, Часть II, Книга 3. Боевое применение бронепоездов — Госвоениздат, 1931]
- [www.wio.ru/rr/ww2sovr.htm Советские бронепоезда.]
- [www.tankmuseum.ru/train_r.html Военно-исторический музей бронетанкового вооружения и техники в Кубинке.]
- [mkmagazin.almanacwhf.ru/armor/bp_n6_im_lenina.htm «Бронепоезд № 6 Имени тов. Ленина» — «Моделист-Конструктор» № 2, 1970]
- [mkmagazin.almanacwhf.ru/armor/kozma_minin.htm «Бронепоезд „Козьма Минин“» — «Моделист-Конструктор» № 5, 1980]
- [ww1.iatp.org.ua/bronepoezd.htm Бронепоезда Первой мировой войны.]
- [rrh.agava.ru/history/chapter21.htm Бронепоезда.]
- [www.regiment.ru/Lib/A/36/10.htm Сайт Русская Императорская Армия, Раздел IV. Звёздный час броневых поездов Глава 1. Рождение русского бронепоезда.]
- [otvaga2004.narod.ru/publ_w5/004_train.htm Об участии бронепоездов в контртеррористической операции в Чечне.]
- [www.gazeta.ru/politics/2008/06/02_a_2741805.shtml О том как бронепоезд напугал Тбилиси.]
- [railbook.net/?mod=books&cat=11&getbook=149 «Бронепоезда Красной Армии 1930—1941 годов»]
- [railbook.net/?mod=books&cat=11&getbook=159 «Отечественные бронепоезда и мотобронепоезда»]
- [www.artillerist.ru/modules/myarticles/article_storyid_73.html Бронепоезда ОБ-3]
- [www.dk1868.ru/history/VLASOV1.htm О бронепоездах Добровольческой Армии. А. А. Власов «Военная быль» Июль 1971 — январь 1972. № 96—11]
- [scbist.com/blogs/admin/356-russkie-bronepoezda-pervoi-mirovoi-voiny.html Русские бронепоезда Первой мировой войны]
- [militera.lib.ru/tw/drogovoz1/01.html Сайт милитера, И. Г. Дроговоз, Крепости на колёсах: История бронепоездов. — Мн.: Харвест, 2002]
Отрывок, характеризующий Броневой поезд (формирование)
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
