Броневский, Семён Богданович

Семён Богданович Броневский
Начальник Омской области
1823 — 1824
Монарх:	Александр I
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Булатов, Михаил Леонтьевич
Восточно-Сибирский генерал-губернатор
28 сентября 1834 — 29 июля 1837
Монарх:	Николай I
Предшественник:	Сулима, Николай Семёнович
Преемник:	Руперт, Вильгельм Яковлевич
Смерть:	Санкт-Петербург
Место погребения:	Митрофаниевское кладбище (Санкт-Петербург)
Военная служба
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Род войск:	кавалерия казачьи войска
Звание:	генерал-лейтенант
Командовал:	Сибирское казачье войско
Сражения:	Кавказская война 1817—1864 Среднеазиатские походы
Награды:

Семён Богда́нович Броне́вский (24 декабря 1786 (4 января 1787) года — 14 (26) февраля 1858 года) — русский генерал, сенатор, наказной атаман Сибирского казачьего войска.

Биография

Семён Богданович Броневский родился в 1786 г. Отец его начал службу в царствование императрицы Елизаветы Петровны капралом бомбардирской роты Лейб-гвардии Преображенского полка, где прославился как замечательный стрелок; в чине прапорщика гвардии вышел в отставку и поселился в своем имении, в Белёвском уезде Тульской губернии. Последние годы жизни он состоял советником тульского губернского правления. Образование своё Семен Богданович закончил в Шкловском кадетском корпусе (впоследствии 1-й Московский), откуда в 1803 г. был выпущен в чине прапорщика на службу в Нижегородский драгунский полк, на Кавказ. Здесь в 1804 г. он принял участие в Кабардинском походе.

С назначением в 1808 г. генерала Глазенапа инспектором сибирских войск и начальником сибирских линий, Броневский, в качестве его адъютанта, был переведен в Сибирь, в чине подпоручика, и прослужил в ней беспрерывно 29 лет. Исправляя с 1814 г. должность атамана Сибирского линейного казачьего войска, он принимал участие в усмирении мятежных киргизов и в 1822 г. командовал экспедицией, которая окончательно покорила хищную Табуклинскую волость. По особому представлению Сперанского, он в 1823 г. был произведён в полковники и назначен первым начальником Омской области. Произведённый, четыре года спустя, в генерал-майоры, Броневский 8 января 1835 года, по личному избранию императора Николая I, вступил в исправление должности генерал-губернатора и командующего войсками Восточной Сибири и был утверждён в этой должности одновременно с производством в чин генерал-лейтенанта; 19 декабря 1829 года за беспорочную двадцатипятилетнюю службу в офицерских чинах был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 4318 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова).

В 1837 году Броневский покинул Сибирь, назначенный сенатором первоприсутствующим в департаментах межевом и 4-м. В истории Сибири многолетняя деятельность Броневского оставила прочный след. Им учреждены первые русские колонии в киргизской степи, ему обязано своим устройством Сибирское линейное казачье войско, он же привел в исполнение мысли правительства об образовании боевых сил в Восточной Сибири, где при прежнем гражданском начальстве их не существовало. Кроме того, Московское общество сельского хозяйства, избрав его в 1822 г. своим действительным членом, присудило ему две медали: одну, серебряную — в 1824 г., за содействие введению усовершенствованного сельского хозяйства в поселениях сибирских линейных казаков, и другую, золотую — в 1834 году, за содействие учреждению в Омске школы земледелия и опытного хутора и развитию среди киргизов оседлости, в целях хлебопашества. Последние годы жизни Броневский провел в отставке, в Санкт-Петербурге.

Им оставлены обширные записки, три отрывка из которых напечатаны в «Историческом вестнике» (1889 г., кн. XII); в «Трудах» Московского общества сельского хозяйства напечатан ряд статей, принадлежащих Броневскому. Кроме того С. Б. Броневскому ошибочно приписывается работа его дяди — Семёна Михайловича Броневского — «Новейшие географические и исторические известия о Кавказе» (в частности это утверждает «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона»).

Семён Богданович Броневский скончался 14 февраля 1858 года. Похоронен в Санкт-Петербурге на Митрофаниевском кладбище.

Награды

• Орден Святого Георгия 4-й ст. (1829).
• Бриллиантовый перстень (1830).
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1832).
• Знак отличия за XXV лет беспорочной службы (1833).
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1834).
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (1840).
• Орден Белого Орла (1842).

Семья

Жена: Ксения Ивановна Нерпина (1796—1857, в браке с 1811 года). Двоюродная племянница, а фактически приемная дочь купца Ивана Фёдоровича Нерпина.

Дети: Варвара, с 1836 года замужем за Г. А. Гизетти; в браке у них родились два сына и две дочери: Антон, Анатолий, Серафима, Евгения.

Источники

• [vivaldi.nlr.ru/bx000010275/view#page=145 Броневский 1. Семен Богданович] // Список генералам по старшинству. Исправлено по 17-е марта. — СПб.: Военная типография, 1844. — С. 124.
• Из прошлого Сибири (бывший генерал-губернатор Восточной Сибири С. Б. Броневский и его мемуары)//Очерки прошлого и настоящего Сибири. Н. Н. Козьмин. Типография «Печатный труд». Санкт-Петербург. 1910.
• Д. С—в. Броневский, Семен Богданович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Первый начальник Омской области : (памяти сенатора С. Б. Броневского) / Е. Н. Евсеев // Время. — 1998. — 25 февраля — 3 марта (№ 8). — С. 15 ; 4-10 марта (№ 9). — С. 15.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869.

Отрывок, характеризующий Броневский, Семён Богданович

– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.