Броненосные крейсера типа «Цукуба»
Броненосные крейсера типа «Цукуба» — тип крейсеров японского императорского флота начала XX века. Являлись значительно увеличенной версией крейсеров типа «Идзумо» с артиллерией 305-мм калибра. Всего построено 2 единицы: «Цукуба» (яп. 筑波), «Икома» (яп. 生駒). По техническим характеристикам были близки к британским броненосцам типа «Дункан». Их дальнейшие развитие — броненосные крейсера типа «Ибуки» стали переходным типом между броненосными и линейными крейсерами.
Содержание
Проектирование и постройка
В феврале 1904 года японский парламент санкционировал выделение 48 мил. иен на дополнительную кораблестроительную программу. По ней предполагалось построить два броненосца и четыре броненосных крейсера. Первоначальный проект броненосного крейсера предполагал совмещение корпуса и силовой установки «Девоншира» с бронёй и вооружением «Идзумо», водоизмещение должно быть больше чем у прародителей и крейсер, для улучшения мореходности, должен был иметь развитый полубак, и предназначен как и «Каунти» прежде всего для действий на коммуникациях. По всем характеристикам новый крейсер должен был превосходить равный по водоизмещению «Кресси». Результаты боя в Жёлтом море повлияли на замену главного калибра на 12" орудия, которые показали свою высокую эффективность на больших дистанциях. Новые крейсера должны были стать самыми крупными боевыми кораблями построенными в Японии[1] и главной задачей этих кораблей снова стало участие в эскадренном сражении вместе с броненосцами. Перекомпоновка проекта для установки нового вооружения вызвало рост водоизмещения на 1750 тонн и ширины на 2 метра. В результате крейсер стал крупнее русских броненосцев того времени и лишь немного меньше «Микасы»[2].
«Цукуба» — Заложен 14 января 1905, спущен 26 декабря 1905, вошёл в строй 14 января 1907 года.
«Икома» — Заложен 15 марта 1905, спущен 9 апреля 1906, вошёл в строй 24 марта 1908 года.
Конструкция
Впервые в японском флоте корабли лишились традиционного тарана, получив красивую и практичную носовую оконечность, имевшую бросавшуюся в глаза клиперскую форму, позаимствованную от парусных времен.
Бронирование
Ватерлинию корабля защищал броневой пояс, начинающийся от форштевня и заканчивающийся в 6 футах за кормовым перпендикуляром, где он замыкался 89-мм траверзом. Его высота составляла 7 футов (2,13 м), из которых 5 находилось ниже уровня воды. Толщина пояса утончалась от середины к оконечностям. Средняя секция, прикрывавшая котельные и машинные отделения, отсеки подводных торпедных аппаратов и часть погребов боезапаса, состояла из 178-мм плит. Далее в оконечности, вплоть до форштевня и кормового траверза, толщина броневых плит составляла 102 мм.
Над главным поясом шел верхний, состоящий из 127-мм броневых плит. С носа и кормы он замыкался 25-мм броневыми переборками, идущими под углом к диаметральной плоскости и примыкающим к барбетам башен главного калибра. Броня цитадели являлась единственной защитой пространства между броневой и батарейной палубами, для подачных труб и оснований башен главного калибра. Над вернем поясом казематы и батарея среднего калибра бронировалась той же толщиной.
Вертикальную защиту по ватерлинии усиливали 51-мм скосы защитной палубы поверх 25,4 мм настила из мягкой судостроительной стали, которые спускались ниже уровня воды и служили опорой для плит пояса. Горизонтальная часть этой палубы имела 38-мм броневой стали поверх 12,7-мм мягкой судостроительной стали.
Двухорудийные башни главного калибра защищались 229-мм плитами по бокам, лобовая наклонная стенка имела толщину 244 мм, тыльная 152 мм. Сверху башня перекрывалась крышей из полуторадюймовой никелевой стали. Барбет, внутри которого размещались роликовый погон и подачная труба, между верхней и батарейной палубами был покрыт 178-мм броней.
Носовая боевая рубка: стены 203 мм, крыша 38 мм, кормовая соответственно 152 и 38 мм[2].
Силовая установка
Две четырёхцилиндровые паровые машины тройного расширения, снабжались паром из применённых японцами более крупных водотрубных котлов Миабара позволило сократить количество котлов с 22-23 на британских судах до 20 на типе Цукуба без потери мощности. Проектная мощность силовой установки и составила 21 000 л. с., проектная скорость по сравнению с первоначальным проектом уменьшилась на узел и составила 20,5 узлов. Полный запас угля составил 2000 тонн, нормальный всего 600 тонн. На испытаниях, без установки орудий главного калибра, «Цукуба» развила скорость 21,6 узла. На службе крейсера считались 20,5 узловыми при мощности машин около 22 000 л. с.
Оценка проекта
Быстрая постройка «Цукубы» позволила некоторое время считать этот корабль самым сильным крейсером в мире[2].
- Tsukuba Brassey's1915.png
Броненосные крейсера типа «Цукуба»
- Duncan class diagrams Brasseys 1915.jpg
Дункан
- Izumo-class armored cruiser left elevation plan.jpg
Идзумо
- Monmouth class cruiser diagrams Janes 1914.jpg
Кент
…можно сказать о том, что как не пытались японцы построить настоящий броненосный крейсер, получался у них всё тот же броненосец второго класса. Относительно быстроходный и относительно мощный, но всё-таки второклассный и всё же именно броненосец.
— Кофман В.Л. И тут пришёл Джек...[3]
Напишите отзыв о статье "Броненосные крейсера типа «Цукуба»"
Примечания
- ↑ Крейсера, 2015, с. 422.
- ↑ 1 2 3 Крейсера, 2015, с. 423.
- ↑ Кофман В. Л. И тут пришёл Джек…. — С. 22.
Литература
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1860—1910. — Минск: Харвест, 2006. — ISBN 5-17-030194-4.
- Лисицын Ф.В. Крейсера Первой мировой / ответственный редактор Л. Незвинская. — М.: Яуза, ЭКСМО, 2015. — 448 с. — (Война на море). — 1400 экз. — ISBN 978-5-699-84344-2.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1860—1905. — London: Conway Maritime Press, 1980. — ISBN 0-85177-133-5.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Броненосные крейсера типа «Цукуба»
– Давай, давай.Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
