Броненосцы типа «Демократи»
Броненосцы типа «Демократи́» (фр. Classe Démocratie)— серия французских эскадренных броненосцев периода 1900-х годов. Иногда назывались броненосцами типа «Либерте» (фр. Classe Liberté). Всего в 1903—1908 годах было построено четыре броненосца, проект которых лёг в основу последующих броненосцев типа «Дантон». «Либертэ» погиб 25.9.1911 в результате взрыва боезапаса. 204 человека погибло и 184 ранено.
Остальные к началу Первой мировой войны находились в строю и активно использовались в боевых действиях на Средиземном море, в частности, в Дарданелльской операции. Пережили войну. «Демократи» и «Жюстис» в 1919 году находились в Севастополе, участвуя в интервенции против Советской России.
Содержание
История
Программа 1902 года предусматривала закладку еще четырех броненосцев типа «Републик». Но еще в ходе проектирования было решено пересмотреть проект в соответствии с новыми тенденциями на усиление вспомогательного калибра, проявившихся практически во всех основных флотах мира. Старомодная «скорострельная» артиллерия, калибром 120—152 миллиметра повсеместно уступала место более тяжелым и мощным орудиям.
Представители
| Название | Верфь | Закладка | Спуск на воду | Вступление в строй | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|
| «Демократи» (Démocratie) |
Верфь флота в Бресте | 1 мая 1903 | 30 апреля 1904 | январь 1908 | продан на слом в 1921 |
| «Либертэ» (Liberté) |
A.C. de la Loire, St-Nazair | ноябрь 1902 | 19 апреля 1905 | март 1908 | взорвался 25.09.1911 |
| «Жюстис» (Justice) |
F.C.M. | апрель 1903 | 27 октября 1904 | февраль 1908 | продан на слом в 1922 |
| «Веритэ» (Verite) |
C de la Gironde, Bordeaux | апрель 1903 | 28 мая 1907 | июнь 1908 | продан на слом в 1922 |
Конструкция
Броненосцы типа «Демократи» почти не отличались по размерам от броненосцев типа «Република», будучи всего на 200 тонн тяжелее. Они сохранили тот же многотрубный дизайн, с двумя дымовыми трубами за носовой боевой мачтой и одной трубой — в корме перед кормовой сигнальной мачтой. Верхний вес удалось несколько сократить путём отказа от кормовой надстройки.
Вооружение
Как и все предшествующие эскадренные броненосцы, корабли вооружались четырьмя 305-миллиметровыми 40-калиберными орудиями образца 1896 года. Орудия стреляли 349 кг снарядами с начальной скоростью 815 м/с, имели практическую скорострельность один выстрел в минуту, и дальность 12 500 м при возвышении 12°. Каждое 305 мм башенное орудие обслуживал расчёт из 18 человек.
Но вспомогательная артиллерия была изменена. На броненосцах серии «Демократи», французы заменили 164-мм орудия (имевших скорострельность не более 3-4 выстрелов в минуту), на более мощные 194-мм орудия модели 1902 года обладавших практической скорострельностью 2 выстрела в минуту и стрелявшими 88-кг снарядами на дальность до 12 000 м. Десять орудий были установлены двумя группами: шесть в одноорудийных вращающихся башнях на верхней палубе, и четыре в казематах.
Противоминное вооружение состояло из тринадцати 65-мм (9-фунтовых) и десяти 47-мм (3-фунтовых) орудий.
Корабль также нес два 450-мм торпедных аппарата.
Бронирование
Повторяло тип «Републик». Основу защиты составлял традиционный для французов сплошной главный пояс по ватерлинии, максимальной толщиной в средней части до 280 миллиметров. К верхней и нижней кромке пояс утоньшался, соответственно, до 240 мм и до 100 мм. В оконечностях пояс был тоньше: его максимальная толщина составляла 180 миллиметров, у верхней кромки — 140 миллиметров и у нижней — 81 миллиметр. Пояс состоял из двух рядов плит, при нормальном водоизмещении броневые плиты нижнего ряда возвышались над ватерлинией на 0,7 м и уходили под воду на 1,5 м. Верхний ряд имел высоту 1,6 м.
На нижний край пояса опиралась броневая палуба, толщина которой достигала 53 миллиметров в центре корпуса, и 70 мм — на скосах. Артиллерия главного калибра защищалась 350-мм плитами, основная башен — 250-миллиметровыми. Вспомогательная артиллерия (башенная) защищалась 150-мм броней, основания башен — 280-мм броней, а казематы — 140-мм броней.
Силовая установка
Трёхвальная, 18 500 л.с. Скорость хода — 19 узлов. Запас угля 1825 тонн, чего хватало на 15700 км экономичного 10-узлового хода. Компоновка силовой установки была идентична во всех шести судах. В машинное отделение, разделённое на три части продольными водонепроницаемыми переборками, было в средней части корабля, с соответствующие конденсаторы сразу позади своих двигателей. Носовая котельная была больше и делилась на три отсека, двумя поперечными переборками, вдоль бортов находились угольные ямы, а кормовая была меньше и состояла из одного отсека. Динамо-машина и вспомогательное оборудование были на платформе, между передней котельной и машинного отделением.
Оценка проекта
На момент своей закладки броненосцы типа «Демократи» оценивались как весьма удачные. Они относились к переходному типу с увеличенным калибром средней артиллерии. Появление этого типа было связано с развитием технологий бронирования и появлением высокопрочной крупповской брони, сделавшей возможным эффективную и приемлемую по весу защиту значительно большей части борта корабля чем допускали более ранние образцы. Таким образом, традиционная скорострельная артиллерия калибром 100—150 мм более не считалась способной эффективно поражать надводный борт вражеских кораблей.
На броненосцах типа «Демократи», скорострельные пушки заменили гораздо более мощными 194-мм орудиями, способными стрелять дальше и пробивать тонкую броню верхних поясов вражеских кораблей. Кроме того фугасное действие 194-мм снаряда было гораздо сильнее. Недостатком было смешанное размещение промежуточного калибра в башнях и казематах (из-за увеличения радиуса действия артиллерии, казематы уже не соответствовали стандартам морского боя). Значительно улучшилась противоминная артиллерия; новые 65-мм орудия были вполне адекватны задаче противоминной обороны на момент закладки кораблей, но за время строительства опять устарели.
«Кинг Эдуард VII»[2] |
«Демократи»[1] |
«Републик»[3]
| |||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Год закладки | 1902 | 1903 | 1901 | ||||
| Год ввода в строй | 1905 | 1908 | 1906 | ||||
| Водоизмещение нормальное, т | 15 800 | 14 860 | 14 605 | ||||
| Полное, т[ком. 1] | 16 650 | ||||||
| Мощность ПМ, л. с. | 18 000 | 18 500 | 18 000 | ||||
| Максимальная скорость, узл | 18,5 | 19 | 19 | ||||
| Дальность, миль (на ходу, узл.) | 5270 (10) | 7000 (10) | 7000(10) | ||||
| Бронирование, мм | |||||||
| Тип | КС | КС | КС | ||||
| Пояс | 229 | 280 | 280 | ||||
| Палуба(скосы) | 25(51) | 53(70) | 53(70) | ||||
| Башни | 305 | 320 | 320 | ||||
| Барбеты | 305 | 255 | 255 | ||||
| Рубка | 305 | 330 | 330 | ||||
| Вооружение | 2×2×305/40 4×1×234/47 10×1×152-мм/45 12×1×76,2-мм/40 4 ТА |
2×2×305/40 10×1×194/50 13×1×65-мм/50 2 ТА |
2×2×305/40 18×1×164/45 25×1×47-мм/45 2 ТА | ||||
Их аналогами в других флотах были броненосцы типа «Лорд Нельсон», типа «Реджина Елена», типа «Коннектикут», типа «Андрей Первозванный», японский броненосец Сацума: но из-за чрезвычайно затянувшейся постройки, броненосцы вступили в строй только в 1908 году, уже будучи устаревшими.
Напишите отзыв о статье "Броненосцы типа «Демократи»"
Комментарии
- ↑ Для британских и американских кораблей в источниках водоизмещение даётся в длинных тоннах, поэтому оно пересчитано в метрические тонны
Примечания
Литература
- С. А. Балакин. ВМС Франции 1914—1918. Справочник по корабельному составу. — Москва: Моделист-конструктор, 2000. — 32 с. — (Морская коллекция № 3 (33) / 2000). — 5000 экз.
- All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — 448 p. — ISBN 0-85177-133-5.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Броненосцы типа «Демократи»
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
