Броненосцы типа «Екатерина II»
Броненосцы типа «Екатерина II» - Первая серия Барбетных броненосцев Русского императорского флота из четырёх кораблей. Головной корабль - броненосец «Екатерина II», «Чесма», «Синоп» и «Георгий Победоносец». Предшественником этой серии был броненосец индивидуального проекта «Пётр Великий».
Содержание
Конструкция
Корпус
Корпус корабля состоял из 7,9 миллиметровых стальных листов, имел 83 шпангоута. Киль корабля имел толщину 12,7 мм. Горизонтальный киль был собран из 22,2 мм и 15,9 мм листов стали. Наружная обшивка имела толщину до 15 мм. Броненосец имел 11 водонепроницаемых переборок, деливших корабль на 11 отсеков:
- 1-таранный,
- 2-шкиперский,
- 3-минный,
- 4-брашпильный,
- 5-помповый,
- 6-передний кочегарный,
- 7-задний кочегарный,
- 8-машинный,
- 9-провизионный,
- 10-рулевой,
- 11-кормовой.
Корпус корабля имел двойное дно и в общей сложности 145 водонепроницаемых платформ и отсеков.
Противопожарная система
На корабле имелось два пожарных насоса. На нижней палубе располагалась пожарная труба. От трубы отходили 24 двойных пожарных рожка к которым присоединялось 48 пожарных рукавов.
Минно-торпедное вооружение
Каждый броненосец имел по три 356 мм ТА с каждого борта и один в корме. ТА располагались на броневой палубе. Боезапас составлял двадцать 3,35 метровых торпед образца 1886 года. Броненосцы имели противоторпедные сети (45 сетей 7,5x6 м) и до 65 мин. Все помещения корабля были электрифицированы с помощью 2-х динамо-машин Сименса. На борту имелось от 2 до 3-х прожекторов.
Силовая установка
Помимо двух основных вертикальных трехцилиндровых паровых машин, каждый броненосец имел от 44 до 65 вспомогательных машин. Мощность вспомогательных механизмов варьировалась от 3-х до 72 л. с. Запас угля на кораблях составлял 870 тонн.
История строительства
Представители класса
| Название | Место постройки | Закладка | Спуск на воду | Вступление в строй | Выведен | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|---|
| «Екатерина II» | Николаевское адмиралтейство | 14 июня 1883 | 8 мая 1886 года | 1889 год | 1907 год | Разобран на металл в 1914 году в Николаеве |
| «Чесма» | Верфи РОПиТа, Севастополь | 25 сентября 1883 | 6 мая 1886 | май 1889 | 1907 год | Расстрелян как мишень |
| «Синоп» | Верфи РОПиТа, Севастополь | сентябрь 1883 | 19 мая 1887 | июнь 1889 | с 1910 года учебный корабль | разобран в 1922 году |
| «Георгий Победоносец» | Верфи РОПиТа, Севастополь | июль 1889 | 26 февраля 1892 | сентябрь 1894 | в 1920 году уведен в Бизерту | Разобран на металл |
Источники
- В. Кофман, под ред. адмирала Н. Н. Амелько. «Башня или барбет?» // Моделист-конструктор, 1992, № 6
- Арбузов В.В. Броненосцы типа «Екатерина II». — СПб., 1994.
Напишите отзыв о статье "Броненосцы типа «Екатерина II»"
Ссылки
- [ship.bsu.by/main.asp?id=100129 Энциклопедия кораблей]
- [www.battleships.spb.ru/0692/history.html Боевые корабли мира]
- [commi.narod.ru/bmc/mk1bs/bs12.htm Башня или барбет?]
- [navsource.narod.ru/photos/01/004/index.html Фотографии]
- [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/E2/ В. В. Арбузов Броненосцы типа «Екатерина II»]
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи о флоте желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Броненосцы типа «Екатерина II»
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
