Броненосцы типа «Радецкий»
Броненосцы типа «Радецкий» (нем. Radetzky-Klasse, венг. Radetzky-osztály) — серия эскадренных броненосцев Австро-Венгрии 1900-х годов. Последняя серия австро-венгерских эскадренных броненосцев и первая, приблизившаяся по своим размерам к зарубежным аналогам. В отличие от облегчённых предыдущих проектов, таких как тип «Эрцгерцог Карл», броненосцы типа «Радецкий» являлись одними из наиболее мощных кораблей этого типа в мире, однако устарели ещё до ввода в строй в связи с переходом других стран на строительство дредноутов.
Всего в 1907—1911 годах было построено три корабля типа «Радецкий».
Содержание
История
Ещё до того, как эскадренные броненосцы типа «Эрцгерцог Карл» были спущены на воду, инженеры Австро-Венгрии уже начали работы над проектом нового, более совершенного корабля. Анонсированная в 1905 году программа развития флота адмирала Монтекукколи предполагала создание в ближайшее время армады из двенадцати линкоров, четырёх броненосных и восьми легких крейсеров, 18 эсминцев, 36 больших миноносцев и шести субмарин. Пять различных перспективных проектов были рассмотрены в 1905—1906 году.
Первый проект предполагал создание относительно небольшого корабля (в духе прежних австрийских проектов) с вооружением из четырёх 280-миллиметровых, четырёх 240-миллиметровых и восьми 190-миллиметровых. 280-миллиметровые и 240-миллиметровые орудия при этом располагались в башнях (двухорудийных и одноорудийных соответственно), а 190-миллиметровые орудия — в казематах. Проект был отвергнут ввиду его очевидной бесперспективности: введение трех близких калибров — в то время как практика показала что управление огнём даже двух близких калибров является нерешаемой задачей — явно было бессмысленным.
Второй эскиз развивал концепцию первого, но 190-миллиметровые орудия были заменены двенадцатью 10-сантиметровыми. Этот проект также не вызвал интереса, так как бортовой залп состоял всего из четырёх тяжелых и четырёх промежуточных орудий — что в свете перспективы противостояния с новыми итальянскими броненосцами типа «Реджина Елена» казалось совершенно недостаточным.
Третий проект был гораздо более перспективен, так как в его основу была положена идея создания корабля с единообразным главным калибром. Таким образом, независимо от англичан Поппер пришёл к концепции «all-big-gun» («только большие орудия»). Согласно проекту, новый броненосец должен был иметь восемь 280-миллиметровых орудий, расположенных в двухорудийных башнях. Башни размещались ромбом: одна в носу, две по бортам в центре корпуса, и одна на корме. Вспомогательное вооружение состояло из шестнадцати 10-сантиметровых орудий. Этот проект был отвергнут по причине его избыточных размеров — существующие австрийские доки не могли вместить столь крупные корабли, модернизация же доков планировалась лишь в перспективе. По этой же причине был отвергнут и четвёртый проект, предусматривающий вооружение из шести 305-миллиметровых орудий в двух двухорудийных и двух одноорудийных башнях, расположенных ромбом.
В итоге, к рассмотрению был принят весьма консервативный пятый проект. Он предусматривал постройку «классического» эскадренного броненосца водоизмещением около 15 000 тонн. Вооружение корабля по проекту должно было состоять из четырёх 305-миллиметровых, восьми 190-миллиметровых и двенадцати 100-миллиметровых орудий. Несмотря на то, что главный инженер флота Зигфрид Поппер более склонялся к единому калибру, правительство выбрало последний проект на том основании, что корабли можно было заложить немедленно, не дожидаясь реконструкции доков. Уже после утверждения проекта было решено заменить 190-миллиметровые орудия на эквивалентное число 240-миллиметровых.
Конструкция
Броненосцы типа «Радецкий» были первыми и последними эскадренными броненосцами 1-го ранга, заложенными для австрийского флота. Они имели водоизмещение около 15485 тонн, лишь слегка уступая последним поколениям преддредноутов. Подобно предшествующим дизайнам, они имели простой силуэт с полной верхней палубой от штевня до штевня, и сравнительно компактную надстройку в центре корпуса.
Вооружение
Основное вооружение броненосцев, впервые в австрийской практике состояло из 305-миллиметровых 45-калиберных орудий. Это были первые пушки главного калибра, целиком спроектированные и изготовленные чешской фирмой «Шкода». Орудия эти были весьма совершенны для своего времени: они стреляли тяжёлым 450-килограммовым бронебойным снарядом с начальной скоростью 800 м/с на расстояние до 20000 метров. Скорострельность составляла три выстрела в первую минуту (из кранцев первых выстрелов) и 1,5-2 в минуту при подаче выстрела из погребов. Недостатком артиллерии главного калибра была неудачная конструкция башен: во-первых, наблюдательные купола на крыше башен были слишком большими и существенно ослабляли броневую конструкцию. Во-вторых, вентиляция башен была построена неудачно, и при работе засасывала пороховые газы внутрь башни, так, что через пятнадцать минут непрерывной стрельбы в башне становилось невозможно находиться.
Вспомогательная артиллерия состояла из 240-миллиметровых 45-калиберных орудий, бывших главным калибром на броненосцах типа «Габсбург» и «Эрцгерцог Карл». Эти пушки могли послать 229-килограммовый бронебойный снаряд с начальной скоростью до 700 метров в секунду на дистанцию до 15 000 метров и имели скорострельность до 2,5 выстрелов в минуту. Орудия располагались в двухорудийных башнях по углам центральной надстройки: таким образом, в любую сторону могли быть наведены четыре 240-миллиметровых орудия.
Оборонительное вооружение состояло из двадцати 100-миллиметровых скорострельных орудий, из которых шестнадцать располагались в казематах на главной палубе, а ещё четыре — палубой выше. Помимо них, корабль нес ещё четыре легкие 47-миллиметровые пушки, которые предполагалось использовать против малых миноносцев и аэропланов. На корабле были установлены три 450-мм торпедных аппарата, два на носу и один на корме.
Бронирование
Главный пояс кораблей в центральной части имел толщину 230 миллиметров. Он был изготовлен из цементированной брони. В оконечностях, за барбетами башен главного калибра, пояс утоньшался до 100 мм, при этом в корме он продолжался только ниже ватерлинииК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3097 дней].
Горизонтальная защита обеспечивалась 48-миллиметровой броневой палубой, по краям имевшей аналогичной толщины скосы. Вдоль всей длины корпуса шла 54-миллиметровая бронированная противоторпедная переборка.
Башни главного калибра защищала 250-миллиметровая броня, крыши башен имели толщину 60 мм. Вспомогательный калибр защищался 200-миллиметровой броней при толщине крыши 50 мм. Казематы противоминной артиллерии защищала 120-миллиметровая броня.
Интересной особенностью защиты броненосцев было бронированное двойное дно. Поппер считал, что подобное решение позволит эффективно защитить корабль от подводных взрывов. На практике, конструкция оказалась не слишком удачной, так как не было предусмотрено достаточное расстояние для расширения газов и нейтрализации энергии взрыва.
Силовая установка
Броненосцы оснащались двумя паровыми машинами тройного расширения общей мощностью в 19800 л.с., работающими на два винта. Максимальная скорость составляла 20,5 узлов. Дальность плавания - традиционно ограниченная, так как австрийский флот не предполагал действовать за пределами Адриатики и Восточного Средиземноморья - составляла 4000 миль на 10 узлах.
Служба
В первые годы своей службы корабли совершали тренировочные походы в восточном Средиземноморье, а к началу Первой мировой войны составили 2-й дивизион 1-й эскадры флота. В 1915 году все три броненосца привлекались к обстрелу итальянского побережья, однако вторую половину войны они, как и другие крупные корабли австро-венгерского флота, провели в бездействии. После капитуляции Австро-Венгрии два из кораблей временно перешли под управление США, но в итоге по Сен-Жерменскому договору все броненосцы типа «Радецкий» были переданы Италии, в которой они были пущены на слом в 1920 и 1926 годах.
Представители
| Название | Верфь | Закладка | Спуск на воду | Вступление в строй | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|
| «Радецкий» Radetzky |
STT | 26 ноября 1907 | 3 июля 1909 | 15 января 1911 | продан на слом в 1920 |
| «Эрцгерцог Франц Фердинанд» Erzherzog Franz Ferdinand |
STT | 12 сентября 1907 | 30 сентября 1908 | 5 июня 1910 | продан на слом в 1926 |
| «Зриньи» Zrínyi |
STT | 20 января 1909 | 12 апреля 1910 | 15 сентября 1911 | продан на слом в 1920 |
Оценка проекта
Одни из последних заложенных эскадренных броненосцев, корабли класса «Радецкий» заслуженно претендуют на статус одних из лучших в своем классе. Для своего ограниченного (15000 тонн) водоизмещения, они были почти идеально сбалансированы. Их артиллерия промежуточного калибра уступала лишь более мощным промежуточным батареям гораздо более крупным — почти на 5000 тонн — «Дантонам», превосходя промежуточную артиллерию как итальянских, так и британских преддредноутов. Технически, на малых и средних дистанциях боя, «Радецкие» были вполне эквивалентны ранним дредноутам (уступая, впрочем, на основных к тому времени дальних дистанциях).
Главным недостатком этих в целом, очень удачных кораблей, была устарелость их концепции, очевидная даже на момент закладки. Три броненосца серии «Радецкий» были заложены де-факто с единственной целью — ввести в состав флота хоть какие-то линкоры, пока доки модернизируются для обслуживания более крупных дредноутов. Тем не менее, постройка их прошла весьма быстро, и вступив в строй в 1910—1911 годах они составили надежный паритет с итальянским флотом того времени, превосходя все существующие итальянские броненосцы.
Напишите отзыв о статье "Броненосцы типа «Радецкий»"
Литература
- С. А. Балакин. ВМС Италии и Австро-Венгрии 1914—1918 гг. — Москва: Моделист-конструктор, 1997. — 32 с. — (Морская коллекция № 4 (16) / 1997). — 6000 экз.
- All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — 448 p. — ISBN 0-85177-133-5.
| ||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Броненосцы типа «Радецкий»
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
