Броненосцы типа «Формидебл»
 |
В данной статье или разделе имеется список источников или внешних ссылок, но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок. Утверждения, не подкреплённые источниками, могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.
|
Броненосцы типа «Формидебл» (англ. Formidable class battleships) — серия британских эскадренных броненосцев 1900-х годов. Одни из наиболее мощных броненосцев своего времени, конструктивно являвшиеся увеличенной версией броненосцев типа «Канопус».
Содержание
История создания
Первое обсуждение броненосцев программы 1897 года имело место на заседании Бюро кораблестроения 3 мая 1897 года. На нём решили, что при постройке следующих кораблей нежелательно повторять тип «Канопус», принимая при этом во внимание следующие:
1. Скорое появление в японском флоте эскадренных броненосцев «Сикисима» и «Хатсусе», водоизмещением 15 000 тонн, которые уже строились на британских верфях.
2. Водоизмещение «Канопуса» было недостаточно для того, чтобы корабль вооружить новыми 12-дюймовыми орудиями с длиной ствола 40 калибров.
У. Уайт разработал 2 варианта. По каждому из них новый броненосец имел на вооружении 4 12-дм орудия, толщину броневого пояса 8 дм (203 мм) и проектную скорость хода 18 узлов. В первом варианте броненосец должен иметь вспомогательный калибр из 12 152 мм орудий, а водоизмещение около 14 700 тонн, на 200 тонн меньше, чем у «маджестиков». По второму варианту число 152 мм орудий 14, как на японских броненосцах, а водоизмещение составляло 14 900 тонн, на 100 тонн меньше, чем у «Сикисимы».
Большинство членов Бюро кораблестроения не считало дополнительные орудия необходимыми. В их глазах более предпочтительным выглядел вариант с 12 шестидюймовками, и толщиной бронирования увеличенной на 1 дюйм, хотя при этом стоимость корабля увеличивалась бы на 17 000 фунтов стерлингов, а водоизмещение до 15 000 тонн. В результате чертежи «Формидебла» разрабатывались на основе проекта «Сикисимы»
По сравнению с «маджестиками», новые корабли имели водоизмещение на 100 тонн больше, были вооружены более мощными 12-дм орудиями, была увеличена максимальная проектная скорость, а также на 2 узла выросла скорость, которую корабль мог развивать на переходе длительное время. У них было такое же водоизмещение, как у японского «Хатцусе», аналогичный главный калибр, но на два 6-дм орудия меньше. Бронирование английских броненосцев оказалось лучшим, что было вызвано установкой крупповской цементированной, а не гарвеевской брони. Скорости английского и японского броненосцев оказались равными, запас угля на британском броненосце был на 18 % больше[2].
Конструктивные отличия
От своих предшественников броненосцы этого типа отличались более совершенной артиллерией главного и среднего калибра и усиленной противоминной артиллерией, а также усиленной бронезащитой.
Р. Фруд в Хасларе изменил форму корпуса, закруглив линии в оконечностях у дейдвудов, что улучшило управляемость. Подача зарядов была 2-х ступенчатой, с промежуточным разрывом, для предотвращения пожаров. Новые 305-мм и 152-мм орудия обладали большей скорострельностью и начальной скоростью снаряда. Орудия могли заряжаться при любом угле возвышения и при любом положении по горизонту[3][4].
Вооружение
Основу вооружения «Формидейблов» составили новые 305-миллиметровые 40-калиберные орудия Mark IX. Эти огромные 50-тонные пушки наконец-то сравнялись по мощности и скорострельности с современными им французскими, выведя Великобританию в лидеры развития тяжелой морской артиллерии. Орудия стреляли 386-килограммовым бронебойным с начальной скоростью до 758 м/с на расстояние до 14 260 метров: впрочем, существующие на 1901-й год системы управления огнём все равно не могли обеспечить эффективную стрельбу на дальность более 10 000 метров.
Вспомогательное вооружение по-прежнему составляли 152-миллиметровые скорострельные орудия, расположенные в казематах. Четыре орудия с каждого борта стояли на главной палубе, и ещё три — в надстройке.
Противоминное вооружение состояло из шестнадцати скорострельных 12-фунтовых орудий и трех легких 3-фунтовых установок. Орудия располагались на крыше надстройки и марсах боевых мачт и предназначались для защиты от миноносцев и начавших появляться в 1890-х крупных эсминцев. Подводное вооружение состояло из тарана, и четырёх 450-миллиметровых подводных торпедных аппаратов. В соответствии с представлениями того времени, броненосцы также несли по два паровых катера, которые могли быть при необходимости оборудованы торпедными аппаратами и использованы как импровизированные малые миноносцы.
Бронирование
На «Формидейблах», толщина поясной брони была вновь увеличена до 229 мм. Но в отличие от «Маджестиков», на новых броненосцах использовалась крупповская цементированная броня, обладавшая при равной толщине большей прочностью. Схема бронирования развивала опробованную на «Канопусах»: броневой пояс тянулся вдоль всей ватерлинии, достигая максимальной толщины — 229 мм — в цитадели между башнями главного калибра. В оконечностях толщина пояса уменьшалась: нос был защищен 76-миллиметровыми, а корма — всего 38-миллиметровыми плитами. Высота пояса варьировала от 3,7-4,6 метров в носовой части и центре корпуса, и до 2,4 метров — в кормовой[ком. 1]. Тонкая броня в оконечностях хотя не могла защитить от бронебойных снарядов, но была достаточной защитой от фугасных[5].
Броневые башни, имеющие восьмигранную форму, защищались 254-мм броней спереди и по бокам и 203-мм броней с тыльной стороны. Казематы артиллерии вспомогательного калибра имели толщину брони 152 мм.
Постройка серии
Всего в 1898 — 1904 годах было построено восемь кораблей этого типа: три броненосца первой группы были заказаны в рамках бюджета на 1897/1898 годы, ещё три и два — соответственно, 1898/1899 и 1900/1901 годов. Последние пять кораблей серии отличались несколько изменённой бронезащитой и рядом источников выделяются в отдельный тип «Лондон», из которого в подтип «Куин» порой дополнительно выделяются последние два броненосца, отличавшиеся открытой установкой противоминной артиллерии на верхней палубе.
История серии
Первые годы своей службы броненосцы типа «Формидебл» провели в Средиземноморском флоте, а в 1908 — 1909 годах были возвращены в Великобританию и входили в состав Флота метрополии, Флота Канала и Атлантического флота. В начальный период Первой мировой войны все восемь кораблей серии входили в состав 5-й эскадры линейных кораблей Флота Канала, при этом один из кораблей погиб в порту в результате взрыва боезапаса, а ещё один был потоплен германской подлодкой. Оставшиеся броненосцы были в 1915 году вновь переведены на Средиземное море и принимали участие в Дарданелльской операции, в которой ещё один корабль был потерян от подрыва на мине. В 1917 — 1918 годах оставшиеся броненосцы типа «Формидебл» были возвращены в Великобританию и использовались на вспомогательных ролях, причём «Лондон» был переоборудован в минный заградитель. С окончанием войны все корабли этого типа, как и другие устаревшие броненосцы, были сняты с вооружения и проданы на слом в 1920 — 1921 годах.
Представители
| Название | Верфь | Закладка | Спуск на воду | Вступление в строй | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|
| Подтип «Формидебл» | |||||
| «Формидебл» Formidable |
Portsmouth Dockyard | 21 марта 1898 года | 17 ноября 1898 года | Сентябрь 1901 года | потоплен подлодкой U-24 1 января 1915 года |
| «Иррезистебл» Irresistible |
Chatham Dockyard | 11 апреля 1898 года | 15 декабря 1898 года | Февраль 1902 года | подорвался на мине у Дарданелл 18 марта 1915 года |
| «Имплакэбл» Implacable |
Devonport Dockyard | 13 июля 1898 года | 11 марта 1899 года | Сентябрь 1901 года | продан на слом в 1921 году |
| Подтип «Лондон» | |||||
| «Лондон» London |
Portsmouth Dockyard | 8 декабря 1898 года | 21 сентября 1899 года | Июнь 1902 года | продан на слом в 1920 году |
| «Булварк» Bulwark |
Devonport Dockyard | 20 марта 1899 года | 18 октября 1899 года | Март 1902 года | погиб в Ширнессе от взрыва боезапаса 26 ноября 1914 года |
| «Венерэбл» Venerable |
Chatham Dockyard | 2 января 1899 года | 2 ноября 1899 года | Ноябрь 1902 года | продан на слом в 1920 году |
| Подтип «Куин» | |||||
| «Куин» Queen |
Devonport Dockyard | 12 марта 1901 года | 8 марта 1902 года | Март 1904 года | продан на слом в 1920 году |
| «Принс оф Уэлс» Prince of Wales |
Chatham Dockyard | 30 марта 1901 года | 25 марта 1902 года | Март 1904 года | продан на слом в 1920 года |
Оценка проекта
Броненосцы серии «Формидейбл» являлись прямым продолжением «британского стандарта» — последовательно развивающихся серий близких по компоновке линкоров, строившихся Британской Империей на рубеже XIX—XX столетия. Начавшаяся с «Маджестиков», эта линия последовательно развивалась в каждом последующем типе британских эскадренных броненосцев. Недостатки предыдущих проектов учитывались и исправлялись в последующих, таким образом, формируя последовательно совершенствующуюся линию кораблей.
«Формидейблы» были чрезвычайно удачными кораблями, сильнейшими для своего времени. На них британцы смогли исправить главный недостаток предшествующих проектов — неудовлетворительную артиллерию главного калибра, при этом существенно улучшив защищенность и сохранив на высоком уровне скорость и ходовые качества. По совокупности характеристик, «Формидейблы» были равны, или даже превосходили любой другой современный им броненосец, и, построенные огромной по меркам времени серией — радикально увеличили боевую мощь британского флота.
При сравнении «Формидэбла» и «Хацусе» всегда отмечалась более мощная и лучше расположенная 152 мм батарея последнего, шесть орудий которой было установлено на верхней палубе(одна пушка на верней палубе стоила двух на средней)[6].
«Формидебл»[4] |
«Мэн»[7] |
«Канопус» |
«Виттельсбах»[8] |
«Микаса»[9] |
«Ретвизан» |
«Йена»
| |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Год закладки | 1898 | 1899 | 1897 | 1899 | 1898 | 1899 | 1897 |
| Год ввода в строй | 1901 | 1902 | 1899 | 1902 | 1902 | 1902 | 1902 |
| Водоизмещение нормальное, т | 14 732 | 12 801 | 13 360 | 11 774 | 15 140 | 12 900 | 11 688 |
| Полное, т[ком. 2] | 16 053 | 13 919 | 14 529 | 12 798 | 15 979 | 14 100 | 12 105 |
| Мощность ПМ, л. с. | 15 000 | 16 000 | 13 500 | 14 000 | 16 000 | 16 000 | 16 500 |
| Максимальная проектная скорость, узл | 18 | 18 | 18 | 18 | 18 | 18 | 18 |
| Дальность, миль (на ходу, узл.) | 8000 (10) | 6560 (10) | 5320 (10) | 5000 (10) | 4600 (10) | 8000 (10) | 7000(10) |
| Бронирование, мм | |||||||
| Тип (кроме палуб) | КС | ГС | КС | КС | КС | КС | ГС |
| Пояс | 229 | 279 | 152 | 225 | 229 | 229 | 320 |
| Палуба(скосы) | 51(76) | 63 | 51(51) | 50(75) | 51(76) | 51(64) | 63 |
| Башни | 254 | 305 | 203 | 250 | 254 | 229 | 304 |
| Барбеты | 305 | 305 | 305 | 250 | 356 | 203 | - |
| Рубка | 356 | 254 | 305 | 250 | 356 | 254 | 298 |
| Вооружение | 2×2×305-мм/40 12×1×152-мм/45 16×1×76,2-мм/40 4 ТА |
2×2×305/40 16×1×152-мм/50 6×1×76,2-мм/50 2 ТА |
2×2×305/35 12×1×152-мм/40 10×1×76,2-мм/40 4 ТА |
2×2×240-мм/40 18×1×150-мм/40 12×1×88-мм/30 6 ТА |
2×2×305-мм/40 14×1×152-мм/40 20×1×76,2-мм/40 4 ТА |
2×2×305-мм/40 12×1×152-мм/45 20×1×75-мм/50 6 ТА |
2×2×305-мм/40 8×1×164-мм/45 8×1×100-мм/45 4 ТА |
Практически единственным недостатком «Формидейблов» была по-прежнему не вполне удовлетворительная защита оконечностей. Сравнительно тонкий броневой пояс толщиной 50-76 мм предназначался для защиты от фугасных снарядов средних и промежуточных калибров и всех снарядов мелких калибров. От бронебойных снарядов калибра 120—152 мм он защищал только на очень больших дистанциях[10]. Скосы броневой палубы и подразделение на мелкие отсеки считались достаточными для поддержания плавучести носовой части. Дальнейшим развитием «Формидейблов» стали броненосцы типа «Дункан» и «Король Эдуард VII».
Напишите отзыв о статье "Броненосцы типа «Формидебл»"
Примечания
- Комментарии
- ↑ Такая конфигурация была выбрана из соображений гидродинамики: носовая часть корабля подвергается в движении большей нагрузке, и должна быть лучше защищена.
- ↑ Для британских и американских кораблей в источниках водоизмещение даётся в длинных тоннах, поэтому оно пересчитано в метрические тонны
- Использованная литература и источники
- ↑ Паркс. Линкоры Британской империи. Том 6. — С. 38.
- ↑ В.В.Арбузов, Ю.П. Еремин. Броненосцы типа "Канопус". 1896-1922 гг.. — С. 31.
- ↑ [www.korabli.eu/blogs/bronenoscy/velikobritaniya/eskadrennye/formidable/istoriya История серии «Formidable» («Формидебл»)]
- ↑ 1 2 Conway’s All the World’s Fighting Ships 1860—1905, стр. 36
- ↑ Тарас, 2002, с. 180.
- ↑ Паркс V, 2005, с. 9.
- ↑ All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — P. 142.
- ↑ Gröner. Band 1. — P.39
- ↑ С. Балакин. Триумфаторы Цусимы. — М.: ЭКСМО, 2013. — С. 63.
- ↑ Паркс, Оскар. Линкоры Британской империи. — Том IV. — С. 106.
Литература
- С. А. Балакин. ВМС Великобритании 1914—1918 гг. — М.: Моделист-конструктор, 1995. — 32 с. — (Морская коллекция № 4 / 1995). — 8000 экз.
- All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — 448 p. — ISBN 0-85177-133-5.
- Burt, R. A. British Battleships 1889—1904. Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1988. ISBN 0-87021-061-0.
- Chesneau, Roger, and Eugene M. Kolesnik, eds. Conway’s All The World’s Fighting Ships, 1860—1905. New York: Mayflower Books, Inc., 1979. ISBN 0-8317-0302-4.
- Gibbons, Tony. The Complete Encyclopedia of Battleships and Battlecruisers: A Technical Directory of All the World’s Capital Ships From 1860 to the Present Day. London: Salamander Books Ltd., 1983.
- Gray, Randal, Ed. Conway’s All The World’s Fighting Ships 1906—1921. Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. ISBN 0-87021-907-3.
- Archibald, E.H.H.; Ray Woodward (ill.) (1971). The Metal Fighting Ship in the Royal Navy 1860—1970. New York: Arco Publishing Co.. ISBN 0-668-02509-3.
- Паркс, Оскар. Линкоры Британской империи. Том 4. Его величество стандарт. — СПб.: Галея Принт, 2005. — 120 с. — ISBN 5-8172-0099-6.
- Паркс О. Линкоры Британской империи. Ч.V. На рубеже столетий. — СПб.: Галея Принт, 2005. — ISBN 5-8172-0100-3.
- В.В.Арбузов, Ю.П. Еремин. Броненосцы типа "Канопус". 1896-1922 гг. / Р.Р. Муниров. — СПб.: АНО «ИСТФЛОТ», 2009. — 68 с. — ISBN 978-5-98830-037-3.
- Тарас А.Е. Энциклопедия броненосцев и линкоров. — Минск, М.: ХАРВЕСТ, АСТ, 2002. — 797 с. — ISBN 5-17-008844-2.
- С. А. Балакин. «Микаса» и другие … Японские броненосцы 1897—1905. — М., 2004. — 40 с. — (Морская коллекция).
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 1: Panzerschiffe, Linienschiffe, Schlachschiffe, Flugzeugträger, Kreuzer, Kanonenboote. — Bernard & Graefe Verlag, 1982. — 180 p. — ISBN 978-3763748006.
Ссылки
- [www.korabli.eu/blogs/bronenoscy/velikobritaniya/eskadrennye/formidable/istoriya История серии «Formidable» («Формидебл»)]
- [www.worldwar1.co.uk/pre-dreadnought/hms-formidable.html World War 1 Naval Combat (Formidable)] (англ.)
- [dreadnoughtproject.org/tfs/index.php/Formidable_Class_Battleship_(1898) The Dreadnought Project (Formidable, Implacable, Irresistible)] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Броненосцы типа «Формидебл»
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
