Бронштейн, Яков Менделевич
Поделись знанием:
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
| Яков Бронштейн | |
| Имя при рождении: |
Яков Менделевич Бронштейн |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1967 — по наст. время |
Яков Менделевич Бронштейн (р. 12 июля 1940, Москва) — российский режиссёр и сценарист.
Биография
Член Гильдии кинорежиссёров России[1] Режиссёр и сценарист художественного и документального кино. С 70—х гг. — в эмиграции[2].
Бронштейн был изгнан не только из кино, но и вынужден [был] эмигрировать, а из титров его фильмов, в том числе знаменитой короткометражки «Замки на песке» его фамилия была аккуратно вырезана, и единоличным автором её с тех пор велено было считать оператора картины Альгимантаса Видугириса[3]
Фильмография
Режиссёр
- 1967 — Замки на песке (совм. с А. Видугирисом)[4]
- 1969 — Это небеда (Киргизфильм)
Сценарист
- 1970 — Пес, сметана и труба (совм. с В. Владиным) [5]
- Кто-то где-то (США) [6]
- 1997 — Кот в сапогах (совм. со Стивеном Полом) - анимационный[7]
Напишите отзыв о статье "Бронштейн, Яков Менделевич"
Примечания
- ↑ [www.kinogildia.ru/pages/pg_reg.php?page=12&ID=1376 Гильдия кинорежиссёров России]
- ↑ [www.kinoart.ru/magazine/04-2003/Releases/waytoh Kinoart.ru : Журнал : № 4 за 2003 год : Публикации : Людмила Штерн: Дорога в Голливуд — Воспоминания о работе с Сергеем Довлатовым]
- ↑ Мирон Черненко. [chernenko.org/491.shtml Красная звезда, жёлтая звезда]
- ↑ [www.afisha.ru/movie/174562/ Фильм «Замки на песке» — Рецензии, трейлеры, кадры из фильма, расписание сеансов — Афиша]
- ↑ [www.nashekino.ru/data.movies?id=3899 Пес, сметана и труба]
- ↑ [www.informprostranstvo.ru/N05_2008/master.html Газета Информпространство | Антология живого слова | Ежемесячная газета]
- ↑ [archive.is/20120919064241/www.tvkultura.ru/news_print.html?id=27336&cid=144 Телеканал «Культура»]
Отрывок, характеризующий Бронштейн, Яков Менделевич
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
