Бругш, Генрих Карл

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Генрих Карл Бругш
Heinrich Karl Brugsch

Генрих Бругш в 1894 году
Род деятельности:

египтолог

Дата рождения:

18 февраля 1827(1827-02-18)

Место рождения:

Берлин

Подданство:

Германия

Дата смерти:

9 сентября 1894(1894-09-09) (67 лет)

Место смерти:

Шарлоттенбург

Генрих Карл Бругш (нем. Heinrich Karl Brugsch; 18 февраля 1827, Берлин — 9 сентября 1894, Шарлоттенбург) — немецкий египтолог.



Биография

Генрих Карл Бругш родился 18 февраля 1827 года в Берлине в семье прусского офицера-кавалериста. В раннем возрасте у него проснулся интерес к изучению Египта, в котором он был самоучкой. Ещё в гимназии Бругш написал несколько работ по демотическому письму, которые снискали ему расположение Гумбольдта и прусского короля Фридриха Вильгельма IV[1]. В 1853 году, после окончания университета и посещения иностранных музеев в Париже, Лондоне и Турине, Бругш был направлен прусским правительством в Египет, где подружился с французским археологом Огюстом Мариетом. По возвращении он получил назначение доцентом в Египетский музей в Берлине. В 1857—1858 годах он отправился во второе путешествие в область Нила, где проводил археологические раскопки, по результатом которых он опубликовал отчёт. В 1860 году Бругш был отправлен с дипломатической миссией в Персию, находился в подчинении у барона Минутоли, путешествовал по стране, а после смерти Минутоли некоторое время заведовал делами посольства, но вскоре сложил с себя полномочия посла[2].

В июне 1861 года Бругш вернулся на родину, занялся написанием книги о своём путешествии по Персии и основал журнал по египтологии[1]. Осенью 1864 года он был назначен консулом в Каир, в 1868 году стал профессором египтологии в Гёттингенском университете, а в 1870 году — созданной хедивом директором школы египтологии в Каире. С последней должности он был бесцеремонно уволен в 1879 году европейскими чиновниками, решившими сэкономить. После этого Бругш проживал в основном в Германии, но часто бывал в Египте и принял участие ещё в одной дипломатической миссии в Персию. В 1876 году он организовал египетскую экспозицию на Всемирной выставке в Филадельфии. В 1881 году Бругш получил от хедива титул паши. В 1894 году он опубликовал автобиографию, в заключении которой тепло отзывался о британском правлении в Египте. Бругш умер 9 сентября 1894 года в Шарлоттенбурге. Он внёс существенный вклад в египтологию, прежде всего, в расшифровке демотического письма и создании огромного иероглифическо-демотического словаря (1867—1882)[2].

Сын Генриха Бругша Теодор стал врачом и политиком в ГДР.

Напишите отзыв о статье "Бругш, Генрих Карл"

Примечания

  1. 1 2 Бругш, Генрих-Карл // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  2. 1 2 Brugsch, Heinrich Karl // Encyclopædia Britannica Eleventh Edition. — Cambridge, England: University Press, 1911. — Vol. 4. — P. 679.

Ссылки

  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49692.ln-ru Профиль Генриха Карла Бругша] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Бругш, Генрих Карл

Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.