Брукс, Филлис
| Филлис Брукс | |
| Phyllis Brooks | |
 Студийная фотография 1939 года | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Кейп-Неддик, Мэн, США |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1934—1952 |
Филлис Брукс (англ. Phyllis Brooks, урождённая Филлис Силер (англ. Phyllis Seiler), 18 июля 1915 — 1 августа 1995) — американская актриса.
Свою карьеру начала в качестве фотомодели, а в 1934 году в девятнадцатилетнем возрасте дебютировала в кино. За годы кинокарьеры, продолжавшейся до середины 1940-х, актриса появилась в трёх десятках кинокартин, среди которых «В старом Чикаго» (1937), «Ребекка с фермы Саннибрук» (1938), «Маленькая мисс Бродвей» (1938), «Жестокий Шанхай» (1941) и «Серебряные шпоры» (1943). С началом Второй мировой войны, Брукс, наряду с Уной Меркел и Гари Купером, стала одной из первых голливудских звёзд, отправившихся на тихоокеанский фронт с развлекательными программа для вооруженных сил США.
В конце 1930-х актриса встречалась с Кэри Грантом, и в прессе ходили слухи о их возможном замужестве.[1] Она также была дружна с Говардом Хьюзом, вместе с которым в течение некоторого времени появлалась на светских мероприятиях.[2] В 1945 году она вышла замуж за конгрессмена от штата Массачусетс Торберта Макдональда, от которого родила четверых детей. Сразу после замужества актриса завершила свою карьеру в кино, сосредоточившись на воспитании детей. В 1952 году, после семи лет затишья, Брукс появилась на телевидении в сериале «Саспенс», где исполнила свою последнюю роль. Актриса умерла в 1995 году в небольшом городе Кейп-Неддик в штате Мэн в возрасте 80 лет.
Напишите отзыв о статье "Брукс, Филлис"
Примечания
Ссылки
- [ibdb.com/person.php?id=33186 Филлис Брукс] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=79636682 Филлис Брукс] (англ.) на сайте Find a Grave
Отрывок, характеризующий Брукс, Филлис
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
