Брук, Джеймс
| Джеймс Брук англ. James Brooke<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">На портрете Фрэнсиса Гранта</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 18 августа 1841 — 11 июня 1868 | |||
| Предшественник: | титул учрежден | ||
| Преемник: | Чарльз Джонсон Брук | ||
| Вероисповедание: | Англиканство | ||
| Рождение: | 29 апреля 1803 Бенаресе, Британская Индия | ||
| Смерть: | 11 июня 1868 (65 лет) Лондон, Великобритания | ||
| Род: | Белые раджи | ||
| Отец: | Томас Брук | ||
| Мать: | Анна Мария Брук | ||
| Дети: | нет | ||
| Военная служба | |||
| Годы службы: | 1819—1825 | ||
| Принадлежность: | 
| ||
| Род войск: | армия | ||
| Звание: | лейтенант | ||
| Сражения: | Первая англо-бирманская война | ||
Джеймс Брук (29 апреля 1803 — 11 июня 1868) — первый раджа Саравака с 1841 по 1868 год из династии Белых раджей.
Содержание
Биография
Брук родился в Бенаресе; 12 лет с родителями прожил в Индии. По возвращении в Англию отдан в школу, но усердием не отличался. В 1819 поступил кадетом в армию английской Ост-Индской компании, через два года стал лейтенантом. Участвовал в англо-бирманской войне в Бирме. В 1825 году он был ранен и отослан в Англию для поправки здоровья. В 1830 году он вернулся в Мадрас, но опоздал и не смог поступить снова на военную службу.
Джеймс Брук предпринял безуспешную торговую поездку на Дальний Восток. В 1835 году умер его отец, завещав ему £30 000, на которые он оснастил корабль. Он отправился на остров Борнео и в 1838 году прибыл в Кучинг, попав в период восстаний ибанов (морских даяков) против власти султана Борнео. Он предложил свою помощь султану и смог с помощью своей команды добиться мира, за что получил от султана титул раджи Саравака. При этом султан высоко оценил его военную помощь трону. Официально декларация султана появилась несколько позже, 18 августа 1841 года[1].
Брук успешно боролся с пиратством, проводил политику свободной торговли и разработал кодекс законов[2]. В 1847 году он совершил краткую поездку в Лондон.
В 1851 году против Брука были выдвинуты обвинения, и для расследования назначена королевская комиссия в Сингапуре. Обвинения не удалось доказать, но временами их выдвигали снова и снова.
За последние десять лет правления он пережил три инсульта, но продолжал править страной. Перед смертью объявил своим наследником племянника Чарльза Джонсона Брука, который был раджой с 1868 по 1917 год. В дальнейшем династия Брука (Чарльз Джонсон и его сын Чарльз Вайнер, правивший с 1917 по 1946 г.) не раз расширяла территорию Саравака за счет Брунея.
Память о Бруке
- Брук стал прототипом ряда героев приключенческой литературы.
- В честь Брука был назван вид бабочек-птицекрылов Trogonoptera brookiana.
Напишите отзыв о статье "Брук, Джеймс"
Примечания
- ↑ Губер А. А. Джеймс Брук — «белый раджа» Саравака // Губер А. А. Избранные труды / Отв. ред. акад. Е. М. Жуков; ред.-сост.: А. Б. Беленький, Г. И. Левинсон. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1976. — С. 225—326.
- ↑ Погадаев В. Малайский мир (Бруней, Индонезия, Малайзия, Сингапур) // Лингвострановедческий словарь. — М.: Восточная книга, 2012. — С. 124.
Ссылки
- [www.strannik.de/travel/borneo.htm В гостях у охотников за головами]
- Акунин Б. [borisakunin.livejournal.com/87805.html Белые раджи (Из файла «Колонизация»)] (10 января 2013). Проверено 10 января 2013. [www.webcitation.org/6DndN78sN Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
Отрывок, характеризующий Брук, Джеймс
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.
На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
