Бруль, Мариано

Мариано Бруль (исп. Mariano Brull Caballero; 24 февраля 1891, Камагуэй — 8 июня 1956, Гавана) — кубинский поэт, переводчик, дипломат.

Биография

Сын офицера испанской армии, выходца из Каталонии. Детство провел в Сеуте и Малаге. Учился в Камагуэе, здесь же начал писать стихи. В 1908 году приехал в Гавану, окончил юридический факультет университета. Служил адвокатом. В 1914—1915 вошел в небольшую группу поэтов, сложившуюся вокруг известного литературного критика Педро Энрикеса Уреньи, который жил и работал тогда на Кубе. В 1916 дебютировал книгой стихов «Дом безмолвия», отмеченных влиянием испаноязычного модернизма (в особенности — Х. Р. Хименеса) и французского символизма (Малларме, Валери).

В дальнейшем на протяжении нескольких десятилетий был на дипломатической службе в разных странах мира (США, Перу, Испания, Франция, Италия, Канада, Бельгия, Уругвай). В 1954 вышел в добровольную отставку в знак протеста против политики Фульхенсио Батисты.

Дружил с Х. Р. Хименесом, Альфонсо Рейесом, Габриэлой Мистраль, публиковался на страницах различных изданий, инициированных Лесама Лимой, в том числе — в журнале Orígenes.

Скончался от опухоли головного мозга.

Творчество

Бруль чрезвычайно увлекался звуковой стороной поэтического языка, усиливал его метафорическую составляющую, игровое начало, в целом оставаясь в границах «чистой поэзии». Практиковал как строгую форму (сонет), так и верлибр. Несколько его книг вышли двуязычными изданиями с переводами на французский, в том числе — с предисловием Валери. Сам он блестяще перевел поэмы Валери «Приморское кладбище» и «Юная Парка».

Произведения

Прижизненные издания

• La casa del silencio (1916)
• Poemas en menguante (1928)
• Canto redondo (1934)
• Poèmes (1939, на испанском и французском языках)
• Solo de rosa (1941)
• Temps en peine/Tiempo en pena (1950, на испанском и французском языках)
• Rien que…/ Nada más que… (1954, на испанском и французском языках)

Сводные издания

• Poesía reunida. Madrid: Cátedra, 2000
• Obras: poesía y prosa, 1916—1955. Boulder: Society of Spanish and Spanish American Studies, 2001

Литература

• Zaldívar G. En torno a la poética de Mariano Brull. Miami: Asociación de Hispanistas de las Américas, 1981
• Larraga R. Mariano Brull y la poesía pura en Cuba. Miami: Ediciones Universal, 1994

Ссылки

• [www.cubaliteraria.cu/autor/mariano_brull/index.htm На сайте Литературная Куба]  (исп.)

Отрывок, характеризующий Бруль, Мариано

Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.