Брутализм

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Брутали́зм (под данным термином подразумевается обычно новый брутализм, или необрутализм — англ. New Brutalism) — направление (стиль) в архитектуре периода 1950-х — 1970-х годов, первоначально в архитектуре Великобритании. Одна из ветвей послевоенного архитектурного модернизма.

Отправной точкой брутализма считаются проекты и теоретические работы архитекторов-англичан Элисон и Питера Смитсонов (англ.). Стиль имел распространение практически во всех странах Европы и мира, в том числе в США, Канаде, Японии, Бразилии, странах Скандинавии и СССР.





Термин

Термин «брутализм» употреблен первоначально Элисон и Питером Смитсонами в их теоретических записках и статьях, в которых они объясняли свои взгляды и свои архитектурные творения начала 50-х годов. Происходит термин от французского «béton brut» — «необработанный бетон». Это выражение, с помощью которого Ле Корбюзье описывал технологию обработки наружных поверхностей здания, примененную им во многих его постройках послевоенного периода. Термин получил широкое распространение после того, как британский архитектурный критик Райнер Бэнем использовал его в названии своей книги «Новый брутализм — этика или эстетика?» (1966 г.), в которой описал постройки определённого архитектурного характера, в частности, в Европе.

Характеристика

Эстетически брутализм вписывается в контекст европейского модернизма 1950—1970-х годов (в сфере пластических искусств — в кино, фотографии, графике, скульптуре, оформлении интерьеров) — с его поисками новых средств выразительности. Это, в частности, интерес к локальному цвету, пластичной броской «модернистской» форме, остро-выразительным фактурам. Декларативной лёгкости и приглаженности «интернационального стиля» брутализм противопоставил впечатляющую мощь конструкций и объёмов, смелые крупномасштабные композиционные решения. Например, одна из популярных тем у бруталистов, часто используемая в проектах административных и общественных зданий — это ступенчатая пирамида, перевернутая основанием вверх и приподнятая над землей на пилонах (Посольство Великобритании в Риме, 1971, архитектор сэр Бэзил Спенс; Бостон Сити Холл, Бостон, Массачусетс, США, 1981, архитекторы: Г. Кальман, М. Мак-Киннель, Э. Ноулс и др.).
Подобные идеи вдохновлялись верой в новые строительные технологии, в частности, в неисследованные ещё возможности такого нового строительного материала, как армированный бетон. Пластичность бетона, его «скульптурные» возможности были едва ли не главным элементом художественного языка у архитекторов-необруталистов.

Основные признаки стиля:

  • Функциональность;
  • Урбанистичность облика зданий брутализма, подчеркнутая массивность форм и конструкций;
  • Смелость, сложность композиционных решений, отражающих, по мысли архитекторов-бруталистов, «всю сложность жизни»;
  • Поверхности строительных материалов не декорируются, экспонированы в их естественном виде («честность материалов» — принцип, восходящий к Дж. Рёскину и английскому движению «искусства и ремесла»);
  • Интернациональный характер;
  • Преобладающий строительный материал — железобетон;
  • Комплексный, градостроительный подход к архитектурному заказу;

Ле Корбюзье и Великобритания

Непривычный для Британии (где традиционным строительным материалом был красный кирпич), после 1945 года железобетон стал символом надежд для нового, послевоенного поколения архитекторов. Одним из формальных приемов брутализма считается подчёркнутая фактурность бетонных поверхностей, не отделанных после распалубки ни штукатуркой, ни облицовкой, ни покраской («бетон-брут») — излюбленный метод Ле Корбюзье конца 40-х — начала 50-х годов.

Хотя сам Ле Корбюзье не построил в Великобритании ни одного здания, его проекты и постройки оказали самое непосредственное влияние на британских бруталистов. Что неудивительно, поскольку практически все его проекты после 1945 года легко вписываются в категорию брутализма. Например, расположенные в предместье Парижа дома Жауль, построенные из простого красного кирпича, его «Жилая единица» в Марселе, характерный пример нового «коллективного жилья» (1947—1952), а также здания, построенные им в Чандигархе и Ахмадабаде в 1950—1960-х годах.
Одним из определяющих факторов необрутализма стали новые послевоенные градостроительные идеи, предложенные и разработанные, в частности, тем же Корбюзье в его многочисленных проектах Современного города. Жилой комплекс Alton West Estate, в Роэгемптоне, Лондон (1954—1959, арх. London County Council Architects Dept), почти буквально воспроизводит урбанистические предложения Ле Корбюзье — как в общей планировке, так и в архитектуре жилых зданий, напоминающих уменьшенные копии Марсельского блока.

Ле Корбюзье вполне может считаться духовным отцом этого направления, хотя формально этот титул принадлежит его оппонентам по CIAM, молодым архитекторам из Лондона Элисон и Питеру Смитсонам. Общий смысл предложений этих молодых архитекторов из группы Team-X, известных своей реформаторской деятельностью по обновлению CIAM (Congrès International d’Architecture Moderne), выражался в их призывах отказаться от некоторой механистичности подхода раннего модернизма — в пользу более широкого и, в конечном счете, более гуманистичного взгляда на архитектурный заказ:

«Брутализм старается противостоять обществу массового производства, пытаясь извлекать строгую поэзию из сложных и мощных действующих сил».

Многие из архитекторов-сторонников этого направления придерживались взглядов, близких социал-реформаторству, выделяя среди достоинств бруталистской архитектуры не только дешевизну строительства (особенно актуальную в первые послевоенные годы), но и безоговорочную антибуржуазность этого стиля.

Бруталистские здания и жилые комплексы, выстроенные целиком из бетона, суровые, лишённые регионального своеобразия, бескомпромиссные в своей программной чистоте, не всегда воспринимались в Великобритании (да и в других странах тоже) однозначно. К тому же не все постройки были равного качества — какие-то из них были более удачными, какие-то — неудачными и непопулярными. В 1970—1980-х годах, когда во многих странах наступила реакция против модернистской архитектуры, бруталистская архитектура принимала на себя нередко всю тяжесть этой критики.

Наиболее известные сооружения брутализма в Великобритании

  • Школа в Ханстентоне, Норфолк, 1949—1954 (весьма близкая к Мису ван Дер Роэ, к архитектуре его комплекса Иллинойского технологического ин-та в США). Арх-ры: Э. и П. Смитсоны;
  • Здания офисов (три высотных здания) издательства журнала «Экономист», Лондон (1959—1964). Арх-ры: Э. и П. Смитсоны;
  • Комплекс многоквартирных домов «Робин Гуд Гарденс» (1969—1972, Лондон). Арх-ры: Э. и П. Смитсоны;
  • Национальный театр в Лондоне (1976). Арх-ры: Д. Ласден и П. Софтли (снимок вверху);
  • Александр Флеминг Науз, Newington Causeway, Лондон (1960—1963) — Арх. Эрно Голдфингер (Ernö Goldfinger);
  • Треллик Тауэр (Trellick Tower) в Северном Кенсингтоне, Лондон Арх. Эрно Голдфингер (1968—1972);
  • Галерея Hayward на южном берегу Темзы, Лондон; Арх-ры: Алан Уотерхаус и Денис Крэмптон, 1968;
  • Школа в Пимлико, Вестминстер, Лондон. Арх. Джон Банкрофт, Greater london council architects department (1966—1970);
  • QUEEN ELIZABETH TOWER BLOCKS // THE GORBALS, GLASGOW, SCOTLAND (1965). Арх. сэр Бэзил Спенс. (Снесено в 1993).
  • Жилой и общественный комплекс Барбикан в Лондоне (См. основную статью Барбикан).

Ключевые фигуры

В Великобритании:

  • Смитсоны, Элисон и Питер
  • Бэзил Спенс
  • Эрно Голдфингер
  • Денис Ласдан
  • Джеймс Стирлинг
  • Джон Бэнкрофт; и др.

В других странах:

Примеры брутализма в мировой архитектуре

Брутализму отдали дань многие корифеи современной архитектуры — например, Фрэнк Ллойд Райт (музей С. Гуггенхейма в Нью-Йорке, 1956), Алвар Аалто (комплекс городского центра в Сяюнятсало, Финляндия, 1952), Луис Кан (здания Национальной Ассамблеи в Дакке, Бангладеш, 1962-75; Индийский институт менеджмента в Ахмадабаде, Индия, 1960-65). А также другие известные архитекторы:

  • Ле Корбюзье — жилая единица в Марселе, Франция, 1952;
  • Вильям Леонард Перейра — библиотека Гейзел Лайбрери Калифорнийского ун-та в Сан-Диего, 1970;
  • Луис Кан — комплекс парламента в Дакке, Бангладеш, 1961;
  • Кэндзо Тангэ — гимнастический зал в префектуре Кагава, Япония, 1964;
  • Joao Filgueiras Lima — Сара Нетворкс Хоспитал, Центр реабилитации (Sarah Networks Hospital), 1980, Бразилия;
  • Г. Кальман, М. Мак-Киннель и Э. Ноулс — Бостон Сити Холл (Boston City Hall), 1981, Бостон, Массачусетс, США.

Брутализм в СССР

Влияние брутализма дошло и до советской архитектуры, особенно заметно проявившись в 1970-х — начале 1980-х годов. В частности, в Москве в этом стиле были построены:

В Санкт-Петербурге:

  • Здание гостиницы «Русь» (ул. Артиллерийская, д. 1, архитекторы И. А. Вакс 19301933, В. Е. Жуков, О. А. Гуревич 19801988)
  • Здание архива ВМФ (Серебристый бульвар, д. 24 к.1, 1975—2006)
  • Гаражный кооператив «Василеостровец» (Уральская ул., 31, 1986)[1]

В Казани:

  • Недостроенное здание Транзитного вокзала (снесено)

В Таллине:

Напишите отзыв о статье "Брутализм"

Ссылки

  • [thethirdestate.net/2009/05/brutal-but-true Reflections on Brutalist Architecture in East London]
  • [www.ontarioarchitecture.com/Brutalist.htm Ontario Architecture: Brutalism]
  • [www.open2.net/modernity/inner_frameset.htm From Here to Modernity]
    На сайте подробно описана история бруталистского движения в архитектуре Великобритании (на англ.)
  • [www.tate.org.uk/collections/glossary/definition.jsp?entryId=58 Определение «брутализм» в Tate Gallery Glossary]
  • Tomasz Małkowski. [www.sztuka-architektury.pl/index.php?ID_PAGE=3699 Piękno brutalizmu] (польск.). — Красота брутализма. Статья на польском яз..

Литература

  • Reyner Banham The New Brutalism: Ethic or Aesthetic? — Architectural Press. 1966.
    ISBN 0-85139-460-4
  • Райнер Бэнем «Новый брутализм — этика или эстетика?» Стройиздат, 1973, — 200 с., с илл.
  • Архитектура Запада. Книга 1 — Мастера и течения. Отв. ред. С. О. Хан-Магомедов. — Москва. Стройиздат, 1972, — 216 с., с илл.

Примечания

  1. [maps.yandex.ru/-/CVwHVYZx Иллюстрация]

См. также

  • Барбикан
  • [bibliotekar.ru/slovar-impr/134.htm Брут-арт, или брутализм в живописи]

Отрывок, характеризующий Брутализм



Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?