Брыльска, Барбара
| Барбара Брыльска | ||||
| Barbara Brylska | ||||
| Дата рождения: | ||||
|---|---|---|---|---|
| Место рождения: |
Скотники, Польша | |||
| Профессия: | ||||
| Карьера: |
1956 — по сей день | |||
| Награды: |
Барба́ра Бры́льская (польск. Barbara Brylska; род. 5 июня 1941) — советская и польская актриса театра и кино. Народная артистка РСФСР. Лауреат Государственной премии СССР (1977). В республиках бывшего СССР больше всего известна по роли Нади Шевелёвой — главной героини фильма Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С лёгким паром!». В 2008 году была членом жюри развлекательной телепрограммы «Две звезды-2» на 1 канале. С 2009 года — член жюри телешоу «Народная звезда» на ТРК Украина. СодержаниеБиографияБарбара Брыльска родилась 5 июня 1941 года в местечке Скотники возле г. Лодзь. В возрасте 15 лет впервые сыграла эпизодическую роль в фильме «Галоши счастья». После съёмок стала заниматься в театральном кружке, училась в Лодзинской высшей тетральной школе. В 1967 году окончила Варшавскую высшую школу театра, кино и телевидения. Первая крупная роль была в фильме «Их будний день» в 1963 году. В 1966 году исполнила роль жрицы Камы в фильме «Фараон» по роману Болеслава Пруса. Большую славу Барбаре принесла роль Евы в скандальном польском фильме «Анатомия любви». Снималась также в фильмах советских, чехословацких и болгарских кинорежиссёров. В СССР стала популярна после роли Нади в фильме «Ирония судьбы». За эту роль она была удостоена Государственной премии СССР. В начале XXI века начала играть на театральной сцене: впервые это произошло в Москве в постановке режиссёра Романа Мархолиа «Квартет» на сцене Центра оперного пения Галины Вишневской. В 2001 году впервые после долгого перерыва вернулась на российские киноэкраны в фильме Романа Качанова «Даун Хаус». У Брыльской есть сын Людвиг (1982 года рождения). Дочь — актриса и модель Барбара Космаль (26 февраля 1973 — 15 мая 1993), трагически погибла в автомобильной катастрофе в Бжезинах. За рулем сидел сын Анджея Жулавского. Он выжил. В 2014 году, во время конфликта в Крыму и Восточной Украине, поддержала Украину[1] вместе с такими известными деятелями театра и кино Польши, как Ежи Гоффман, Анджей Вайда, Кшиштоф Занусси, Войцех Марчевский, Яцек Блавут, Ян Новицкий. В 2015 году повторно высказала поддержку Украине[2], назвала конфликт «российско-украинским», а присоединение Крыма — «аннексией»: «Я его очень любила — Путина, — очень. Он мне разорвал сердце просто. То, что он делает… Возможно, в жизни так и случается, что сильный выиграет. Он не прав, я это знаю. Слышишь меня, Володя? На колено и по попе!» — сказала[2] артистка. Позднее появилась информация о получении актрисой статуса персоны нон-грата в Российской Федерации[3]. Эти слухи не помешали Барбаре Брыльской приехать в Россию летом 2014 года и сняться в комедии «Тайна черных принцесс». Фильмография
Награды
Напишите отзыв о статье "Брыльска, Барбара"Примечания
Ссылки
| |||
Отрывок, характеризующий Брыльска, Барбара
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
