Брэддок, Джеймс
Поделись знанием:
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
Джеймс Брэддок  | |
 | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Полное имя: |
англ. James Walter Braddock |
| Прозвище: |
Золушка (англ. The Cinderella Man),Бульдог из Бергена (англ. Bulldog of Bergen),Гордость ирландцев (англ. Pride of the Irish),Гордость Нью-Джерси (англ. Pride of New Jersey). |
| Гражданство: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Проживание: | |
| Весовая категория: |
средняя, полутяжёлая, тяжёлая |
| Стойка: |
Правша |
| Рост: |
189 см |
| Размах рук: |
191 см |
| Профессиональная карьера | |
| Первый бой: | |
| Последний бой: | |
| Количество боёв: |
86 |
| Количество побед: |
51 |
| Побед нокаутом: |
26 |
| Поражений: |
26 |
| Ничьих: |
7 |
| Несостоявшихся: |
2 |
| [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=www.boxrec.com/list_bouts.php?human_id=12072&cat=boxer&cat=boxer Послужной список (boxrec)] | |
Джеймс Уолтер Брэддок (англ. James Walter Braddock) также известный как Джим Брэддок (англ. James J. Braddock, 7 июня 1905, Нью-Йорк, США— 29 ноября 1974, North Bergen, Нью-Джерси, США) — американский боксёр-профессионал, чемпион мира в супертяжелом весе.
Содержание
Биография
Джеймс Брэддок потомок ирландских переселенцев. Он родился в районе Адская кухня на Манхэттене, расположенном на западе 48 улицы в пределах жилых кварталов Медисон-сквер-гарден. В молодости его целью была игра в футбол под руководством Кнута Рокне (англ. Knute Rockne) в Университете Нотр-Дам.
Умер в 1974, в возрасте 69 лет, Джеймс Дж. Брэддок был похоронен на кладбище на горе Кармель в Tenafly, Нью-Джерси.
Профессиональная карьера
Первый бой провёл 13 апреля 1926 года. Поединок, продлившийся 4 раунда, завершился вничью.[1]
17 октября 1928 года победил по очка бывшего чемпиона мира в полусреднем весе Пита Лацо.[2]
18 января 1929 года проиграл по очкам Лео Ломски.[3]
11 марта 1929 года победил техническим нокаутом в 9-м раунде бывшего чемпиона мира в полутяжёлом весе Джимми Слэттери.[4]
Чемпионский бой с Томми Лауграном
18 июля 1929 года Брэддок вышел на бой за звание чемпиона мира в полутяжёлом весе против Томми Лауграна. Поединок продлился все 15 раундов. Судьи единогласно отдали победу действующему чемпиону.[5]
15 ноября 1929 года проиграл по очкам Макси Розенблуму.[6]
17 января 1930 года Брэддок во второй раз в карьере встретился с Лео Ломски. Джеймсу дважды удалось отправить противника в нокдаун. Однако, он проиграл бой раздельным решением судей.[7]
21 сентября 1932 года проиграл по очкам Джону Генри Льюису.[8]
После боя с Эйбом Фельдманом (в сентябре 1933 года), Джеймс решил уйти из бокса.
Возвращение на ринг
В июне 1934 года Брэддоку предложили выйти на ринг против молодого перспективного тяжеловеса Корна Гриффина. Причём, предложение было сделано всего за два дня до боя. Джеймс согласился. Гриффин был фаворитом (5 к 1). Однако, результат боя оказался весьма неожиданным. Брэддок одержал победу техническим нокаутом уже в 3-м раунде.[9]
16 ноября 1934 года Брэддок в матче-реванше одержал победу по очкам над Джоном Генри Льюисом.[10]
22 марта 1935 года победил по очкам Арта Ласки.[11]
Чемпионский бой с Максом Бэром
13 июня 1935 года Брэддок вышел на бой за титул чемпиона мира в тяжёлом весе против Макса Бэра. Бэр был явным фаворитом (10 к 1). Поединок продлился все 15 раундов. Джим Брэддок одержал сенсационную победу и, впервые в карьере, стал чемпионом мира.[12]
22 июня 1937 года уступил титул Джо Луису, проиграв нокаутом в 8-м раунде.[13]
21 января 1938 года победил по очкам Томми Фарра. После этого ушёл из бокса окончательно.[14]
Статистика профессиональных боёв
Как читать таблицу результатов боксёрских поединков
В таблице перечислены результаты всех поединков боксёров. В каждой строке указан результат поединка. Дополнительно номер поединка обозначен цветом, который обозначает итог поединка. Расшифровка обозначений и цветов представлена в нижеследующей таблице.
| Пример | Расшифровка |
|---|---|
| Победа | |
| Ничья | |
| Поражение | |
| Планируемый поединок | |
| Поединок признан несостоявшимся | |
| КО | Нокаут |
| ТКО | Технический нокаут |
| UD, PTS | Единогласное решение судей |
| MD | Решение большинства судей |
| SD | Раздельное решение судей |
| RTD | Отказ от продолжения боя |
| DQ | Дисквалификация |
| NC | Поединок признан несостоявшимся |
| 86 | 21 января 1938 |  Томми Фарр (69-25-17)
|
 Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
SD10 (10) | Счёт судей: 4/4, 4/6, 6/4. |
|---|---|---|---|---|---|
| 85 | 22 июня 1937 | Джо Луис (31-1-0)
|
Comiskey Park, Чикаго, Иллинойс, США
|
KO8 (15) | Чемпион мира в тяжёлом весе (1-я защита Брэддока). Луис в нокдауне в 1-м раунде. |
| 84 | 13 июня 1935 | Макс Бэр (40-7-0)
|
Madison Square Garden Bowl, Long Island City, Куинс, Нью-Йорк, США
|
UD15 (15) | Чемпион мира в тяжёлом весе (1-я защита Бэра). Счёт судей: 7/7, 9/5, 11/4. |
| 83 | 22 марта 1935 | Арт Ласки (33-2-3)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
UD15 (15) | |
| 82 | 16 ноября 1934 | Джон Генри Льюис (34-2-3)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS10 (10) | Льюис в нокдауне в 5-м раунде. |
| 81 | 14 июня 1934 | Корн Гриффин (44-10-4)
|
Madison Square Garden Bowl, Long Island City, Куинс, Нью-Йорк, США
|
TKO3 (5) | Брэддок и Гриффин по одному разу в нокдауне во 2-м раунде. |
| 80 | 25 сентября 1933 | Эйб Фельдман (18-1-0)
|
Memorial Field Stadium, Маунт-Вернон, Нью-Йорк, США
|
NC6 (10) | Брэддок сломал правую руку. |
| 79 | 21 июля 1933 | Честер Матан (16-19-1)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
PTS10 (10) | |
| 78 | 21 июня 1933 | Лес Кеннеди (44-19-1)
|
Oakland Arena, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
PTS10 (10) | |
| 77 | 19 мая 1933 | Эл Стиллман (36-8-3)
|
Arena, Сент-Луис, Миссури, США
|
UD10 (10) | |
| 76 | 5 апреля 1933 | Мартин Левандовски (25-5-2)
|
Arena, Сент-Луис, Миссури, США
|
MD10 (10) | |
| 75 | 21 марта 1933 | Эл Стиллман (36-7-2)
|
Arena, Сент-Луис, Миссури, США
|
TKO10 (10) | Стиллман в нокдауне один раз в 9-м раунде и два раза в 10-м раунде. |
| 74 | 1 марта 1933 | Эл Этторе (30-0-0)
|
Olympia A.C., Филадельфия, Пенсильвания, США
|
DQ4 (8) | |
| 73 | 20 января 1933 |  Ганс Бирки (22-16-3)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS10 (10) | |
| 72 | 13 января 1933 | Мартин Левандовски (25-4-2)
|
Chicago Stadium, Чикаго, Иллинойс, США
|
PTS10 (10) | |
| 71 | 9 ноября 1932 | Лу Скоцца (67-23-7)
|
Civic Auditorium, Сан-Франциско, Калифорния, США
|
TKO6 (10) | |
| 70 | 21 октября 1932 | Том Патрик (23-12-3)
|
Legion Stadium, Голливуд, Калифорния, США
|
PTS10 (10) | |
| 69 | 30 сентября 1932 | Динамит Джексон (34-8-2)
|
Coliseum, Сан-Диего, Калифорния, США
|
PTS10 (10) | Джексон в нокдауне в 1-м раунде. |
| 68 | 21 сентября 1932 | Джон Генри Льюис (18-1-0)
|
Civic Auditorium, Сан-Франциско, Калифорния, США
|
PTS10 (10) | |
| 67 | 25 июля 1932 | Тони Шукко (39-5-0)
|
Madison Square Garden Bowl, Long Island City, Куинс, Нью-Йорк, США
|
PTS8 (8) | |
| 66 | 21 июня 1932 |  Висенте Парриле (10-2-0)
|
Madison Square Garden Bowl, Long Island City, Куинс, Нью-Йорк, США
|
PTS5 (5) | |
| 65 | 13 мая 1932 | Чарли Рецлафф (38-2-1)
|
Boston Garden, Бостон, Массачусетс, США
|
SD10 (10) | |
| 64 | 18 марта 1932 | Бакстер Калмес (25-3-3)
|
Chicago Stadium, Чикаго, Иллинойс, США
|
UD10 (10) | |
| 63 | 4 декабря 1931 | Эл Гейнер (21-4-0)
|
Arena, Нью-Хейвен, Коннектикут, США
|
PTS10 (10) | |
| 62 | 10 ноября 1931 | Макси Розенблум (110-20-12)
|
Auditorium, Миннеаполис, Миннесота, США
|
NC2 (10) | |
| 61 | 9 октября 1931 | Джо Секира (43-14-6)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS10 (10) | |
| 60 | 3 сентября 1931 | Энди Митчелл (31-6-2)
|
Navin Field, Детройт, Мичиган, США
|
PTS10 (10) | |
| 59 | 30 марта 1931 | Джек Келли (31-11-0)
|
Arena, Нью-Хейвен, Коннектикут, США
|
PTS10 (10) | Брэддок в нокдауне в 4-м раунде. |
| 58 | 5 марта 1931 | Джек Ропер (31-19-6)
|
Madison Square Garden Stadium, Майами, Флорида, США
|
KO1 (6) | |
| 57 | 23 января 1931 | Эрни Шааф (28-8-2)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
SD10 (10) | |
| 56 | 19 сентября 1930 | Фил Меркурио (22-13-3)
|
Boston Garden, Бостон, Массачусетс, США
|
KO2 (10) | |
| 55 | 11 августа 1930 | Бейбе Хант (44-1-4)
|
Braves Field, Бостон, Массачусетс, США
|
PTS10 (10) | |
| 54 | 2 июля 1930 | Джо Монте (26-10-2)
|
Fenway Park, Бостон, Массачусетс, США
|
PTS10 (10) | |
| 53 | 5 июня 1930 | Гарольд Мейс (21-8-0)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
PTS10 (10) | |
| 52 | 7 апреля 1930 | Билли Джонс (21-7-1)
|
Arena, Филадельфия, Пенсильвания, США
|
UD10 (10) | |
| 51 | 17 января 1930 | Лео Ломски (68-12-3)
|
Coliseum, Чикаго, Иллинойс, США
|
SD10 (10) | Ломски в нокдауне во 2-м и 5-м раундах. |
| 50 | 7 декабря 1929 | Джейк Уоррен (14-5-2)
|
Ridgewood Grove, Бруклин, Нью-Йорк, США
|
KO2 (6) | |
| 49 | 15 ноября 1929 | Макси Розенблум (84-16-10)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS10 (10) | |
| 48 | 27 августа 1929 | Яле Окун (44-16-5)
|
Olympic Auditorium, Лос-Анджелес, Калифорния, США
|
PTS10 (10) | |
| 47 | 18 июля 1929 | Томми Лаугран (58-7-5)
|
Yankee Stadium, Бронкс, Нью-Йорк, США
|
UD15 (15) | Чемпион мира в полутяжёлом весе (6-я защита Лауграна). |
| 46 | 22 апреля 1929 | Эдди Бенсон (13-14-3)
|
Broadway Auditorium, Буффало, Нью-Йорк, США
|
KO1 (10) | |
| 45 | 11 марта 1929 | Джимми Слэттери (99-6-0)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
TKO9 (10) | |
| 44 | 4 февраля 1929 | Джордж Джемас (19-32-1)
|
Laurel Garden, Ньюарк, Нью-Джерси, США
|
KO1 (10) | |
| 43 | 18 января 1929 | Лео Ломски (62-7-3)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
MD10 (10) | |
| 42 | 30 ноября 1928 | Таффи Гриффитс (38-1-1)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
TKO2 (10) | |
| 41 | 17 октября 1928 | Пит Лацо (55-11-3)
|
Newark Armory, Ньюарк, Нью-Джерси, США
|
PTS10 (10) | |
| 40 | 8 августа 1928 | Джо Секира (27-3-4)
|
Ebbet's Field, Бруклин, Нью-Йорк, США
|
PTS10 (10) | |
| 39 | 25 июля 1928 |  Нандо Тасси (12-5-0)
|
Ebbet's Field, Бруклин, Нью-Йорк, США
|
PTS10 (10) | |
| 38 | 27 июня 1928 | Билли Видабек (29-12-5)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
NWS10 (10) | |
| 37 | 7 июня 1928 | Джо Монте (15-4-1)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS10 (10) | |
| 36 | 16 мая 1928 | Джимми Фрэнсис (12-9-2)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
NWS10 (10) | |
| 35 | 7 мая 1928 | Джек Дарнелл (3-10-1)
|
Grotto Auditorium, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
KO4 (10) | |
| 34 | 6 января 1928 | Пол Свидерски (5-3-1)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS8 (8) | |
| 33 | 7 октября 1927 | Джо Монте (13-1-0)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS10 (10) | |
| 32 | 31 августа 1927 | Герман Геллер (6-0-1)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
NWS10 (10) | |
| 31 | 10 августа 1927 | Вик Маклаглин (21-13-6)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
NWS10 (10) | |
| 30 | 21 июля 1927 | Джордж ЛаРокко (21-6-1)
|
Yankee Stadium, Бронкс, Нью-Йорк, США
|
UD6 (6) | ЛаРокко в нокдауне во 2-м и 4-м раундах. |
| 29 | 13 июля 1927 | Джимми Фрэнсис (11-7-2)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
NWS10 (10) | |
| 28 | 8 июня 1927 | Джимми Фрэнсис (11-7-2)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
NWS10 (10) | |
| 27 | 27 мая 1927 | Пол Кавальер (17-2-1)
|
Arcola Park, Paramus, Нью-Джерси, США
|
NWS10 (10) | |
| 26 | 20 мая 1927 | Джордж ЛаРокко (21-5-0)
|
Yankee Stadium, Бронкс, Нью-Йорк, США
|
PTS6 (6) | |
| 25 | 11 мая 1927 | Джек Стоун (0-21-0)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
NWS10 (10) | Брэддок в нокдауне во 2-м раунде. |
| 24 | 2 мая 1927 | Стенли Симмонс (2-2-0)
|
Oakland Arena, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
TKO1 (6) | Симмонс 4 раза в нокдауне. |
| 23 | 19 апреля 1927 | Фрэнки Леннон
|
Уилкс-Барре, Пенсильвания, США
|
TKO3 (6) | |
| 22 | 15 марта 1927 | Том МакКирнан (5-11-0)
|
США
|
KO2 | |
| 21 | 8 марта 1927 |  Ник Фадил (13-5-1)
|
Pioneer Sporting Club, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS6 (6) | |
| 20 | 3 марта 1927 | Лу Барба (5-1-0)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS4 (4) | |
| 19 | 15 февраля 1927 | Джек Нельсон (0-4-1)
|
Уилкс-Барре, Пенсильвания, США
|
PTS6 (6) | |
| 18 | 1 февраля 1927 | Джонни Альбертс (4-0-1)
|
Уилкс-Барре, Пенсильвания, США
|
KO4 (6) | |
| 17 | 28 января 1927 | Джордж ЛаРокко (17-3-0)
|
Мэдисон Сквер Гарден, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
KO1 (4) | |
| 16 | 20 декабря 1926 | Док Конрад (1-1-0)
|
4th Regiment Armory, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
NWS4 (4) | |
| 15 | 8 декабря 1926 | Джо Хадсон (4-3-1)
|
Manhattan A.C., Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS6 (6) | |
| 14 | 4 декабря 1926 | Эл Сеттл (2-1-0)
|
Walker A.C., Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS6 (6) | |
| 13 | 12 ноября 1926 | Лу Барба (3-0-0)
|
Pioneer Sporting Club, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
|
PTS6 (6) | |
| 12 | 30 сентября 1926 | Кармин Каггиано (0-5-0)
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
KO1 (6) | |
| 11 | 16 сентября 1926 | Рэй Кеннеди
|
Playgrounds Stadium, West New York, Нью-Джерси, США
|
KO1 (6) | |
| 10 | 13 сентября 1926 | Майк Рок
|
Oakland Arena, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
KO1 (6) | |
| 9 | 7 сентября 1926 | Джин Траверс (0-1-0)
|
Oakland Arena, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
KO1 (6) | |
| 8 | 9 июля 1926 | Вальтер Вестман
|
Boyle's Thirty Acres, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
TKO3 (6) | |
| 7 | 28 июня 1926 | Джим Пирсон (0-2-0)
|
Oakland Arena, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
KO2 | |
| 6 | 18 июня 1926 | Ли Добсон (4-1-0)
|
Boyle's Thirty Acres, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
KO1 (4) | |
| 5 | 3 мая 1926 | Вилли Дейли
|
Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
KO1 | |
| 4 | 2 мая 1926 | Джек О'Дей (1-4-0)
|
Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
KO1 | |
| 3 | 1 мая 1926 | Фил Вайсбергер (1-8-0)
|
Джерси-Сити, Нью-Джерси, США
|
KO1 | |
| 2 | 22 апреля 1926 | Джордж Дешнер (1-2-0)
|
Knights of Columbus, Ridgefield Park, Нью-Джерси, США
|
KO2 (6) | Дешнер дважды в нокдауне в 1-м раунде. |
| 1 | 13 апреля 1926 | Эл Сеттл (0-1-0)
|
Amsterdam Hall, Юнион-Сити, Нью-Джерси, США
|
NWS4 (4) |
Интересные факты
- В 2001-м году включён в Международный зал боксёрской славы, расположенный в Канастоте, Нью-Йорк.
- «Джеймс Дж. Брэддок» — так назван в Северном округе Хадсон парк North Bergen.
- Британская группа The BibleCode Sundays в 2008 выпустила песню под названием «Золушка-мужчина», как дань Брэддоку.
- В 2005 году вышел биографический фильм «Нокдаун», который рассказывает историю Джеймса Брэддока. Главную роль сыграл Рассел Кроу.
Напишите отзыв о статье "Брэддок, Джеймс"
Примечания
- ↑ [www.boxrec.com/show_display.php?show_id=358937 Вторник 13 Апрель 1926. Amsterdam Hall, Union City, New Jersey, Соединенные Штаты].
- ↑ [www.boxrec.com/show_display.php?show_id=52581 Среда 17 Октябрь 1928. Newark Armory, Newark, New Jersey, Соединенные Штаты].
- ↑ [www.boxrec.com/show_display.php?show_id=52580 Пятница 18 Январь 1929. Madison Square Garden, New York, New York, Соединенные Штаты].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:83388 Jim Braddock vs. Jimmy Slattery].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:19725 Tommy Loughran vs. Jim Braddock].
- ↑ [www.boxrec.com/show_display.php?show_id=49553 Пятница 15 Ноябрь 1929. Madison Square Garden, New York, New York, Соединенные Штаты].
- ↑ [www.boxrec.com/show_display.php?show_id=52576 Пятница 17 Январь 1930. Coliseum, Chicago, Illinois, Соединенные Штаты].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:83370 Fight:83370].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:82969 Jim Braddock vs. Corn Griffin].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:82968 Jim Braddock vs. John Henry Lewis].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:82966 Jim Braddock vs. Art Lasky].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:57306 Max Baer vs. Jim Braddock].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:19817 Jim Braddock vs. Joe Louis].
- ↑ [www.boxrec.com/media/index.php?title=Fight:82965 Jim Braddock vs. Tommy Farr].
Ссылки
- [www.boxrec.com/boxer_display.php?boxer_id=012072 Послужной список] (англ.)
- [www.jamesjbraddock.com James J. Braddock — the official website] (англ.)
- [m-baer.narod.ru/jb.htm «Золушка бокса»] (рус.)
- [www.youtube.com/watch?v=em2ab393xXE Jim Braddock in Training] (англ.)
- [video.yandex.ru/users/rsmorodinov/tag/braddock Бои Джеймса Брэддока] (англ.)
Отрывок, характеризующий Брэддок, Джеймс
На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
Категории:
- Родившиеся 7 июня
- Родившиеся в 1905 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Манхэттене
- Умершие 29 ноября
- Умершие в 1974 году
- Спортсмены по алфавиту
- Боксёры по алфавиту
- Боксёры США
- Боксёры средней весовой категории
- Боксёры полутяжёлой весовой категории
- Боксёры тяжёлой весовой категории
- Боксёры 1920-х
- Боксёры 1930-х
- Члены Международного зала боксёрской славы
