Брэкетт, Ли

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ли Дуглас Брэкетт
Leigh Douglass Brackett

Фотография из журнала «Amazing Stories» (1 июля 1941)
Дата рождения:

7 декабря 1915(1915-12-07)

Место рождения:

Лос-Анджелес, Калифорния

Дата смерти:

18 марта 1978(1978-03-18) (62 года)

Место смерти:

Ланкастер, Калифорния

Гражданство:

США США

Род деятельности:

писатель, сценарист

Жанр:

научная фантастика, криминальный роман, вестерн

Язык произведений:

английский

Дебют:

рассказ «Марсианский гладиатор» (опубликован в феврале 1940)

Ли Дуглас Брэкетт (англ. Leigh Douglass Brackett; 7 декабря 1915, Лос-Анджелес, Калифорния — 18 марта 1978, Ланкастер, Калифорния) — американская писательница и сценаристка, жена Эдмонда Гамильтона.



Биография

Родилась в семье бухгалтера и начинающего писателя Уильяма Франклина Брэкетта. В 1918 году отец умер от «испанки», после чего Ли вместе с матерью, Маргарет Дурлас Брэкетт, поселились у дедушки и бабушки по материнской линии в Санта-Монике.

Как писатель дебютировала в 1940 году в журнале «Astounding Science Fiction» с рассказом «Марсианский гладиатор». Наибольшую известность ей принесли произведения с придуманным в 1945 году героем Эриком Джоном Старком.

Написала сценарии для фильмов: «Глубокий сон» (1946), «Рио Браво» (1959), «Рио Лобо» (1970), «Долгое прощание» (1973), «Звёздные войны. Эпизод V. Империя наносит ответный удар» и др.

Умерла Ли Брэкетт 18 марта 1978 года от рака[1].

Напишите отзыв о статье "Брэкетт, Ли"

Примечания

  1. [www.loa.org/sciencefiction/biographies/brackett.jsp Leigh Brackett] (англ.). Literary Classics of the United States, Inc.. Проверено 28 февраля 2014.

Ссылки


Отрывок, характеризующий Брэкетт, Ли

Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.