Брюгге (футбольный клуб)

Брюгге
Полное название	Club Brugge Koninklijke Voetbalvereniging
Прозвища	«Чёрно-синие» (нидерл. Zwart-Blauw)
Основан	1891
Стадион	Ян Брейдел, Брюгге
Вместимость	29 472
Президент	Барт Верхаге
Тренер	Мишель Прюдомм
Рейтинг	47-е место в рейтинге УЕФА
Соревнование	Лига Жюпилер
2015/16	Чемпион
Основная форма Гостевая форма <td> Резервная форма

К:Футбольные клубы, основанные в 1891 годуБрюгге (футбольный клуб)Брюгге (футбольный клуб)

«Брю́гге» (нидерл. Club Brugge Koninklijke Voetbalvereniging - "Королевское футбольное общество Клуб Брюгге") — бельгийский футбольный клуб из одноимённого города в Западной Фландрии. Клуб, основанный в 1891 году, является одним из старейших футбольных клубов Бельгии, а также одним из двух общепризнанных грандов национального первенства, действующим чемпионом Бельгии (2016). «Брюгге» — единственный бельгийский клуб, участвовавший в финале самого престижного европейского клубного турнира — Кубка европейских чемпионов (1978).

История

Помимо данного клуба в городе Брюгге есть ещё один футбольный клуб — менее титулованный «Серкль Брюгге», ввиду чего в бельгийском франко- и нидерландскоязычном обиходе в отношении "Брюгге" неизменно употребляется уточнение "Клуб". Своей первой победы в национальном первенстве «Брюгге» добился лишь в сезоне 1919—1920 годов (первом чемпионате после Первой мировой войны), а до этого клуб пять раз становился серебряным призёром бельгийского чемпионата. Однако золотые годы для клуба наступили лишь спустя 50 лет. В середине 70-х годов «Брюгге» возглавил знаменитый Эрнст Хаппель, который в течение 3 сезонов подряд приводил клуб к чемпионству (сезоны 1975—1976, 1976—1977, 1977—1978 годов). Под руководством того же тренера клуб проводил самые удачные европейские кампании в своей истории. Именно тогда «Брюгге» выходил в финалы Кубка Чемпионов и Кубка УЕФА, но к разочарованию своих поклонников оба раза уступал одному и тому же сопернику — «Ливерпулю». В последующей своей истории клуб по 2-3 раза в десятилетие становился национальным чемпионом и обладателем Кубка Бельгии.

Прежние названия

• 1891—1892 — «Brugsche FC»
• 1892—1920 — «FC Brugeois»
• 1920—1972 — «Royal FC Brugeois»
• 1972—н.в. — «Club Brugge KV»

Достижения

Национальные

• Чемпионат Бельгии
  • Чемпион (14): 1919/20, 1972/73, 1975/76, 1976/77, 1977/78, 1979/80, 1987/88, 1989/90, 1991/92, 1995/96, 1997/98, 2002/03, 2004/05, 2015/16
  • Вице-чемпион (20): 1898/99, 1899/00, 1905/06, 1909/10, 1910/11, 1966/67, 1967/68, 1969/70, 1970/71, 1971/72, 1984/85, 1985/86, 1993/94, 1996/97, 1998/99, 1999/00, 2000/01, 2001/02, 2003/04, 2011/12, 2015/16
• Кубок Бельгии
  • Обладатель (11): 1967/68, 1969/70, 1976/77, 1985/86, 1990/91, 1994/95, 1995/96, 2001/02, 2003/04, 2006/07, 2014/2015
  • Финалист (6): 1913/14, 1978/79, 1982/83, 1993/94, 1997/98, 2004/05
• Суперкубок Бельгии
  • Обладатель (14): 1980, 1986, 1988, 1990, 1991, 1992, 1994, 1996, 1998, 2002, 2003, 2004, 2005, 2016
  • Финалист (3): 1995, 2007, 2015

Европейские

• Кубок Европейских Чемпионов
  • 2 Финалист: 1977/78
• Кубок УЕФА
  • 2 Финалист 1975/76

Состав

По состоянию на 11 августа 2016 года

№ Позиция Имя Год рождения 1 Вр Людовик Бютелль 1983 16 Вр Себастьян Бруццезе 1989 31 Вр Йенс Тёнкенс 1998 2 Защ Рикардо ван Рейн 1991 4 Защ Бьорн Энгельс 1994 5 Защ Бенуа Пулен 1987 21 Защ Дион Колс 1996 24 Защ Стефано Денсвил 1993 28 Защ Лоренс де Бок 1992 44 Защ Брандон Мехеле 1993 63 Защ Боли Болинголи-Мбомбо 1995 3 ПЗ Тимми Симонс 1976 6 ПЗ Клаудемир 1988

№ Позиция Имя Год рождения 15 ПЗ Томас Пина 1987 20 ПЗ Ханс Ванакен 1992 25 ПЗ Руд Вормер 1988 7 Нап Уэсли Мораес 1996 8 Нап Лиор Рефаэлов 1986 9 Нап Йелле Воссен 1989 10 Нап Абдулай Диаби 1991 11 Нап Хосе Искьердо 1994 17 Нап Антони Лимбомбе 1994 18 Нап Фелипе Гедоз 1993 42 Нап Никола Сторм 1994 — Нап Фран Бродич 1997

Известные игроки

• Эрве Нзело-Лемби
• Настя Чех
• Сергей Серебренников
• Иван Перишич
• Роб Ренсенбринк
• Лоренцо Сталенс
• Уго Броос
• Ян Кулеманс
• Рене Вандерейккен
• Франки Ван дер Эльст
• Филипп Клеман
• Паскаль Ренье
• Ронни Розенталь
• Марк Дегриз
• Жан-Пьер Папен
• Виталь Боркельманс
• Эйдур Гудьонсен
• Кеннет Брилль

Ссылки

• [www.clubbrugge.be Официальный сайт]  (нид.) (фр.) (англ.) (исп.) (кит.)
• [facebook.com/clubbrugge Официальная страница «Брюгге»] в социальной сети Facebook
• «Брюгге» в «Твиттере»
• [www.flickr.com/clubbrugge Официальная страница «Брюгге»] на сайте Flickr
• [ru.uefa.com/footballEurope/Club=50043/domestic.html Страница клуба на сайте УЕФА] (англ.)

Отрывок, характеризующий Брюгге (футбольный клуб)

– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.