Брюква

</td>

   </tr>

Брюква
Научная классификация
Царство: Растения Отдел: Покрытосеменные Класс: Двудольные Порядок: Капустоцветные Семейство: Капустные Род: Капуста Вид: Брюква
Латинское название
Brassica napus var. napobrassica (L.) Döll, 1843

Брю́ква (лат. Brassica napobrassica) — двулетнее растение, имеющее пищевое и кормовое значение; вид рода Капуста (Brassica) семейства Капустные.

Даёт высокие урожаи на плодородных супесчаных и суглинистых почвах с хорошим увлажнением. Наиболее распространены сорта Красносельская и Шведская. Вегетационный период — 110—120 дней.

В некоторых районах России известна под названиями бручка, бухва, бушма, галанка, грухва, желтуха, землянуха, калега, калива, каливка, калига, калика, немка, либо шведская репа. В обиходной речи в России «брюквой» ошибочно называют кормовую свёклу — растение совершенно иного семейства.

Ботаническое описание

Ботаническая иллюстрация из книги «Köhler’s Medizinal-Pflanzen», 1887

В первый год из семян брюквы развивается розетка листьев и корнеплод (мясистый корень), во второй — цветоносные побеги и семена.

Стебель прямой, высокий, олиственный.

Нижние листья лировидно-перистонадрезанные, редко опушённые или почти голые. У двухлетних форм листья более крупные, в розетке. Средние стеблевые листья наполовину охватывают стебель, голые; верхние листья цельные, сидячие. Всё растение вместе с нижними листьями сизое.

Соцветие — кисть (в начале цветения цветки ниже бутонов). Лепестки золотисто-жёлтые; отгибы обратнояйцевидные, постепенно переходят в короткий ноготок, который короче отгиба и чашечки.

Плод — длинный многосемянный стручок, 5—10 см длиной, гладкий или слабо бугорчатый, на цветоножке 1—3 см длиной, восходящий или горизонтальный, боковые жилки створок мало заметны; носик тонко оттянуто-конический, 1—2 см длиной, бессемянный, реже с 1—2 семенами, составляет ¹⁄₅—¹⁄₆ длины створок. Семена шаровидные, тёмно-коричневые, слегка ячеистые, до 1,8 мм в диаметре. Масса 1000 семян колеблется от 2,50 до 3,80 г, длина и ширина их от 1,30 до 2,30 мм, толщина от 1,20 до 2,10 мм. Число хромосом 2n= 38.

Форма корнеплодов в зависимости от сорта бывает округлая, овальная, цилиндрическая и округло-плоская. Мякоть жёлтая (разных оттенков) или белая, кожица в верхней части корнеплода, выступающей над поверхностью почвы — серо-зелёная или фиолетово-красная, в остальной части — жёлтая. Окраска коры и мякоти — сортовой признак.

Слева направо: лист, стручок, соцветие, корнеплоды

Химический состав

Содержит 7,3 % углеводов, 1,1 % азотистых веществ, 0,16 % жиров (горчичное масло), клетчатку, крахмал, пектины, витамины В1, B2, P, С, каротин, никотиновую кислоту, минеральные соли (калий, серу, фосфор, железо, кальций).

В отличие от репы в брюкве больше минеральных веществ, она превосходит репу по содержанию витамина C, который к тому же отличается высокой стойкостью при зимнем хранении и варке.

Применение

Корнеплод

В культуре

Брюква известна в культуре с древнейших времён. Есть предположение, что брюква впервые появилась в Средиземноморье от случайного скрещивания листовой капусты и одной из форм репы. Одни учёные утверждают, что о брюкве не было письменных упоминаний до 1620 г. Именно тогда брюкву впервые описал швейцарский ботаник Каспар Баугин, который в своей работе Prodromus theatri botanici отмечал, что в диком виде растение растёт в Швеции. Сторонники другой теории полагают, что брюква — уроженка сибирского региона России, откуда она и попала в Скандинавию. Особенно полюбили брюкву в Швеции, Германии и Финляндии. Брюква была любимым овощем немецкого писателя Гёте.

Возделывается также и на корм скоту. По цвету корня различают жёлтомясые сорта, используемые как столовые, и беломясые, более грубые, кормовые.

Брюква растение холодостойкое, лучшая температура для формирования корнеплодов 15—18 °С. Семена начинают прорастать при 1—3 °С (оптимальная температура 12—17 °С), всходы выдерживают кратковременные заморозки до −4 °C. Брюква может переносить и длительную жару в сочетании с засухой, но при этом её корнеплоды становятся деревянистыми и невкусными, поэтому в южных районах её высевают одной из первых культур, чтобы урожай успел созреть до наступления жары.

Цветущие семенники брюквы дают пчёлам нектар и обножку.

В кулинарии

Брюква во многом сходна с репой, но по питательности превосходит её. В пищу брюкву используют в сыром виде (салаты), а также после тепловой обработки (в тушёном, жареном и варёном виде). Брюква хороша в сочетаниях с другими овощами в овощных рагу. В удмуртской кухне используется для приготовления пирогов с начинкой из брюквы (сяртчынянь), также тушится в кастрюле в печи (паронка). Как приправу можно использовать свежую ботву брюквы в салатах, а сушеную ботву в супах и соусах.

В медицине

Брюква содержит высокий процент кальция, благодаря чему является хорошим средством для лечения больных, страдающих размягчением костной ткани. В далёком прошлом семена брюквы использовали для лечения кори у детей, для полоскания рта и горла при воспалительных процессах. Корнеплоды брюквы считались прекрасным ранозаживляющим, мочегонным, противовоспалительным и противоожоговым средством. Сок брюквы — эффективное средство для заживления ран. Брюква — ценный продукт питания, особенно в зимний и ранневесенний периоды, когда ощущается недостаток витаминов. В лечебном питании её рекомендуют при запорах, включают в питание больных атеросклерозом. Однако употребление в пищу блюд из брюквы противопоказано при острых заболеваниях желудочно-кишечного тракта.

Традиции, связанные с брюквой и интересные факты

Ежегодно во вторую субботу ноября в швейцарском городе Рихтерсвиль на берегу озера Цюрих проходит праздник под названием Raben-Chilbi, главное действующее лицо которого — брюква. В 2004 году празднику исполнилось 100 лет.

В австрийском Зальцбурге, в княжеских покоях и княжеской капелле замка Хоэнзальцбург (Hohensalzburg), находится более сорока изображений брюквы на гербах, выполненных в различной технике. Этот герб является фамильным гербом архиепископа Леонхарда фон Койчаха, правившего с 1495 по 1519 год и внёсшего значительный вклад в строительство и техническое перевооружение крепости. Легенда гласит о том, что якобы отец будущего архиепископа, пытаясь урезонить шалящего потомка, запустил в его голову очищенной брюквой, со словами нравоучений в его адрес. Более прозаичная версия происхождения герба говорит о том, что Каринтия, регион Австрии, откуда происходил архиепископ, славилась своей брюквой.

Литература

• Всё о лекарственных растениях на ваших грядках / Под ред. Раделова С. Ю.. — СПб: ООО «СЗКЭО», 2010. — С. 14—16. — 224 с. — ISBN 978-5-9603-0124-4.
• Синская Е. Н. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1939_8.djvu Род 649. Капуста — Brassica] // Флора СССР : в 30 т. / гл. ред. В. Л. Комаров. — М.—Л. : Изд-во АН СССР, 1939. — Т. VIII / ред. тома Н. А. Буш. — С. 461—462. — 696 + XXX с. — 5200 экз.</span>
• Собичевский В. Т., Танфильев Г. И. Брюква // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.ars-grin.gov/cgi-bin/npgs/html/taxon.pl?105446 Брюква] (англ.): информация на сайте GRIN

Отрывок, характеризующий Брюква

– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.