Брюлльс, Альберт

Альберт Брюлльс
Общая информация
Полное имя	Альберт Брюлльс
Родился	Анрат, Третий Рейх
Гражданство
Рост	168 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Молодёжные клубы
1945—1954	Виктория (Анрат)
Клубная карьера*
1954—1962	Боруссия (Мёнхенгладбах)	163 (38)
1962—1965	Модена	63 (7)
1965—1968	Брешиа	64 (6)
1968—1970	Янг Бойз	49 (1)
1970—1972	Нойс	64 (18)
1954—1972	Итого	403 (70)
Национальная сборная**
1956	ФРГ (люб.)	? (?)
1956	ОГК	1 (0)
1959	ФРГ (мол.)	2 (1)
1959—1966	ФРГ	25 (9)
Тренерская карьера
1968—1970	Янг Бойз	игр. тр.
1970—1972	Нойс	игр. тр.
1972—1975	Нойс
1975—?	Мюльхайм
—	Фортуна (Менхенгладбах)
—	Бюттген
—	Ройшенберг
Международные медали
Чемпионаты мира
Серебро	Англия 1966
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Альберт Брюлльс (нем. Albert Brülls, 26 марта 1937 — 28 марта 2004) — немецкий футболист, который с 1959 по 1966 год сыграл 25 международных матчей и забил девять голов за сборную ФРГ. Серебряный призёр чемпионата мира 1966 года в Англии, участник мундиаля 1962 года в Чили.

Ранние годы

Брюлльс родился в Анрате, Нижний Рейн, в семье Альберта и Иды Брюлльс. В своей семье он был пятым ребёнком из семи. Его детство прошло в сельской местности во времена Второй мировой войны и послевоенные годы восстановления. Его отец работал ткачом, именно он захотел, чтобы пятеро его сыновей овладели этой профессией и начали пополнять доход семьи. Тем не менее, Альберт унаследовал свой футбольный талант именно от отца, который в молодости играл за «Виктория Анрат». Именно в этом клубе Альберт начал свою карьеру в 1945 году.

Клубная карьера

«Боруссия Менхенгладбах»

В 1954 году Брюлльса заметили скауты «Боруссия Менхенгладбах». В конце сезона 1954/55 молодой талант впервые попал в заявку на игру чемпионата за «Боруссию». 25 мая 1955 года Брюлльс вышел в матче против «Виктория Кёльн», была задействована схема 3-2-5. Он играл на правом фланге и забил гол, итоговый счёт 7:2 в пользу «Боруссии». В июне с командой он принял участие в турне по Скандинавии, где проявил себя как результативный бомбардир.

Начиная с сезона 1955/56 — игрок основы «Боруссии». Команда на то время играла в Оберлиге Запад, но была в постоянной борьбе за выживание. Новый сезон под руководством тренера Клауса Дондорфа Брюлльс начал с первого тура, 27 августа 1955 года в выездном матче против «Дуйсбурга». Хотя «Боруссия» хорошо начала матч, и её наступательные действия привели к первому голу, «Дуйсбург» благодаря наличию более опытных игроков сумел одержать домашнюю победу со счётом 3:2. В 29 матчах Брюлльс забил 10 голов и тем самым помог команде добраться до 11-го места в турнирной таблице, он остался доволен своим дебютным полным сезоном в Оберлиге Запад. В следующем сезоне 1956/57 у команды начался спад. После 12 игр и домашнего поражения 11 ноября 1956 года от «Вупперталера» «Боруссия» находилась внизу турнирной таблицы в Оберлиге Запад. Брюлльс сыграл во всех 12 матчах и забил 2 гола. «Боруссия» прибавила во второй половине сезона, но от вылета не спаслась, Брюлльс забил 5 мячей в 25 играх.

Во втором дивизионе он забил за «Боруссию» 23 гола в 29 играх и фактически своими силами вернул клуб в Оберлигу. С новым тренером, Фрицом Плиской, и такими игроками, как Альберт Янсен и Герд Шоммен, команда была повышена в классе вместе с «Хорст-Эмшер». В Оберлиге «Боруссия» продолжила борьбу за то, чтобы избежать вылета. Тем не менее, Брюлльс перешёл в нападение и забил 13 голов в 30 играх лиги, благодаря чему его заметил тренер национальной сборной, Зепп Хербергер. После того, как он сыграл все 30 матчей в сезоне 1958/59, в следующем сезоне он провёл только 21 матч. В предпоследнем туре 10 апреля 1960 года он спас свою команду от вылета победным голом на 85-й минуте в ворота «Хамборн 07», итоговый счёт — 3:2.

В новом сезоне пост тренера «Боруссии» занял Бернд Олес. В полуфинале кубка ФРГ команда Брюлльса одержала выездную победу над дортмундской «Боруссией» со счётом 4:3 (два гола Брюлльса) и вышла в финал. За три дня до решающей игры «Боруссия» одержала неожиданную победу в чемпионате со счётом 4:2 над «Шальке 04». 24 августа 1960 года в Дюссельдорфе состоялся финал кубка Западной Германии, на матче присутствовало 36000 зрителей, а соперником был явный фаворит — «Кёльн». Нападение «Боруссии» в лице Франца Брюнгса, Альберта Брюлльса, Ульриха Кона и Хельмута Фенделя противостояло обороне «Кёльна», которую составляли Эверт, Столленверк, Шнеллингер, Кристиан Бройер, Вильден и Ганс Штурм, «Боруссия» выиграла со счётом 3:1. 7 сентября в четвертьфинале кубка Германии «Боруссия» встретилась с одним из фаворитов турнира, «Гамбургом». Голы Брюлльса и Брюнгса стали залогом победы (2:0), таким образом «Боруссия» вышла в финал кубка и 5 октября 1960 года в Дюссельдорфе сыграла против «Карлсруэ». На 60-й минуте при счёте 2:2 Брюлльс вывел свою команду вперёд, этот гол стал решающим. Ключевое значение было у противостояния в центре поля между Брюлльсом и Хорстом Шиманяком, которое прошло при явном превосходстве Альберта. 14 апрель 1962 года команда одержала домашнюю победу со счётом 5:1 над «Виктория Кёльн» — Брюлльс на 71-й минуте установил окончательный счёт. После 160 матчей чемпионата и 37 голов за «Боруссию» Брюлльс отправился со сборной на чемпионат мира в Чили. После мундиаля 10 июля 1962 года он подписал профессиональный контракт с клубом итальянской Серии А, «Моденой». Стоимость трансфера составила 250000 марок, кроме того сам Брюлльс получил ещё 150000 марок за подписание контракта.

Его давний товарищ по «Боруссии», Герд Шоммен, считал, что Брюлльс заслуживал лучшей команды, поэтому радовался трансферу Альберта.

Италия

На «Альберто Бралья» (стадион «Модены») Брюлльс перебрался сразу после чемпионата мира. Он забил свой дебютный гол за границей 28 октября 1962, открыв счёт в матче с «Венецией». Но во втором тайме соперник сумел переломить ход игры и одержал победу со счётом 4:1. 28 апреля 1963 года после голов Пальяри и Брюлльса «Модена» вела в счёте в игре против «Наполи». Однако, судья был вынужден остановить матч из-за беспорядков на трибунах, которые устроили неаполитанские болельщики. Клуб был в первую очередь нацелен на результат и использовал в своей тактике схему «катеначчо». Брюлльсу пришлось поддерживать оборонительные действия команды, поэтому за свой первый год в «Модене» он забил лишь четыре гола. В сезоне 1963/64 Брюлльс забил лишь один гол в ворота «Сампдории», а «Модена» вылетела в Серию B.

В 1965 году «Модена» заняла седьмое место в лиге, и Брюлльс подписал контракт стоимостью 384000 марок с «Брешиа». 10 октября 1965 года он принёс клубу победу в матче с «Сампдорией», забив единственный гол в матче, это был его дебютный мяч в новом клубе. 26 декабря Брюлльс сделал свой вклад в неожиданную победу над «Ювентусом» со счётом 4:0. Из ломбардской команды он был вызван на чемпионат мира 1966 года, всего за «Брешиа» забил шесть мячей (все за первый сезон). «Брешиа» в 1968 году вылетела из Серии А, после чего 31-летний Брюлльс принял предложение от «Янг Бойз» из Берна.

Конец игровой карьеры и начало тренерской

Сыграв в общей сложности 107 матчей и забив 12 голов в Серии А, Брюлльс переехал в Швейцарию. С «чёрно-жёлтыми» он занял четвёртое место в Национальной лиге А в 1969 году и пятое место годом позже. За два сезона в столичной команде в 49 матчах Брюлльс забил один гол.

В сезоне 1970/71 он занял пост играющего тренера «Нойса» из Региональной лиги «Запад». С 1970 по 1972 год Брюлльс сыграл 64 матча и забил 18 голов за «Нойс». Он сделал свой вклад в воспитание таких игроков, как Клаус Шонц, Рольф Гюнтер и Ханс-Вернер Морс.

После окончания карьеры игрока Брюлльс работал тренером в нескольких любительских командах. Он продолжил тренировать «Нойс» до 1975 года, затем был у руля «Мюльхайма», «Фортуна Менхенгладбах», «Бюттгена» и «Ройшенберга».

Международная карьера

В апреле 1956 года в Ботропе Брюлльс, не имея статуса профессионального игрока, сыграл за любительскую сборную ФРГ против второй сборной, которая и победила в матче со счётом 3:1. В мае Брюлльс был взят в сборную Нижнего Рейна для игры в Кубке земель, но его команда проиграла со счётом 1:3 в матче против Гессена. В ноябре 1956 года Брюлльс получил вызов в олимпийскую сборную Германии на игры в Мельбурне. 24 ноября 1956 года в матче против сборной СССР Германия проиграла со счётом 1:2. 14 декабря Брюлльс вернулся из Австралии.

13 июня 1959 года Брюлльс заменил нападающего Эрвина Штайна в матче за молодёжную сборную в Люксембурге против Бельгии. Свой второй матч за молодёжь он провёл 20 мая 1959 года и забил в ворота Польши в Кракове, немцы выиграли со счётом 4:2, после этого успеха он, наконец, сыграл в национальной сборной. Его официальный дебют в сборной ФРГ состоялся 4 октября 1959 года в матче против Швейцарии в Берне. Он сделал свой вклад в победу со счётом 4:0, оказывая поддержку из глубины нападающим Хельмуту Рану и Уве Зеелеру. 20 декабря 1959 года в Ганновере в матче против Югославии на шестой минуте игры Брюлльс сломал малоберцовую кость.

После дебюта в национальной сборной нападающий «Боруссии» стал часто вызываться в команду, и тренер Зепп Хербергер взял его на чемпионат мира 1962 года в Чили. В связи с тем, что тренер выбрал строгую оборонительную тактику, Брюлльсу не удалось показать всё своё мастерство. 10 июня 1962 года в Сантьяго в четвертьфинальном матче против Югославии ФРГ проиграла с минимальным счётом. Форвард «Боруссии» играл во всех 22 международных матчах сборной, начиная с дебюта и кончая вылетом с чемпионата мира, в том числе в квалификационных матчах против Северной Ирландии в 1960 году и против Греции годом позже. В финальной стадии чемпионата мира в Чили он играл во всех четырёх матчах сборной Германии против Италии, Швейцарии, Чили и Югославии. В четвертьфинале он сыграл свой 22-й международный матч. На протяжении следующих нескольких лет он не вызывался в сборную из-за переезда в Италию. 23 марта 1966 года преемник Хербергера, Хельмут Шён, вызвал Брюлльса на международный матч против Нидерландов в Роттердаме. Альберт играл на правом фланге, а его команда выиграла со счётом 4:2.

Он попал в заявку на чемпионат мира 1966 года в Англии и сыграл на правом фланге в двух групповых матчах против Швейцарии и Аргентины. В итоге немцы стали вице-чемпионами мира, однако, Брюлльс получил травму в поединке с Аргентиной и не смог участвовать в следующих играх. Его заменил игрок дортмундской «Боруссии», Лотар Эммерих. Хотя Брюлльс успел восстановиться к финальному матчу против Англии, тренер доверил место в составе Эммериху. Через несколько дней после матча с Англией Брюлльс объявил о завершении карьеры в сборной.

Всего за национальную команду провёл 25 матчей и забил 9 голов.

Матчи за сборные

Матчи и голы Брюлльса за сборную ФРГ
№	Дата	Соперник	Счёт	Голы Брюлльса	Соревнование
1	4 октября 1959	Швейцария	4:0	1	Товарищеский матч
2	21 октября 1959	Нидерланды	7:0	1	Товарищеский матч
3	8 ноября 1959	Венгрия	3:4	1	Товарищеский матч
4	20 декабря 1959	Югославия	1:1	-	Товарищеский матч
5	23 марта 1960	Чили	2:1	-	Товарищеский матч
6	27 апреля 1960	Португалия	2:1	-	Товарищеский матч
7	11 мая 1960	Ирландия	0:1	-	Товарищеский матч
8	3 августа 1960	Исландия	5:0	-	Товарищеский матч
9	26 октября 1960	Северная Ирландия	4:3	1	Квалификация к ЧМ-1962
10	20 ноября 1960	Греция	3:0	1	Квалификация к ЧМ-1962
11	23 ноября 1960	Болгария	1:2	-	Товарищеский матч
12	8 марта 1961	Бельгия	1:0	-	Товарищеский матч
13	26 марта 1961	Чили	1:3	-	Товарищеский матч
14	10 мая 1961	Северная Ирландия	2:1	1	Квалификация к ЧМ-1962
15	20 сентября 1961	Дания	5:1	1	Товарищеский матч
16	8 октября 1961	Польша	2:0	1	Товарищеский матч
17	22 октября 1961	Греция	2:1	-	Квалификация к ЧМ-1962
18	11 апреля 1962	Уругвай	3:0	-	Товарищеский матч
19	31 мая 1962	Италия	0:0	-	Чемпионат мира 1962
20	3 июня 1962	Швейцария	2:1	1	Чемпионат мира 1962
21	6 июня 1962	Чили	2:0	-	Чемпионат мира 1962
22	10 июня 1962	Югославия	0:1	-	Чемпионат мира 1962
23	23 марта 1966	Нидерланды	4:2	-	Товарищеский матч
24	12 июля 1966	Швейцария	5:0	-	Чемпионат мира 1966
25	16 июля 1966	Аргентина	0:0	-	Чемпионат мира 1966

Итого: 25 матчей / 9 голов; 17 побед, 3 ничьих, 5 поражений.

Статистика выступлений

Сезон	Клуб	Страна	Матчи	Голы
1955/56	Боруссия М	Германия Германия	29	10
1956/57	Боруссия М	Германия Германия	29	5
1957/58	Боруссия М	Германия Германия	29	23
1958/59	Боруссия М	Германия Германия	30	13
1959/60	Боруссия М	Германия Германия	21	6
1960/61	Боруссия М	Германия Германия	26	1
1961/62	Боруссия М	Германия Германия	28	3
1962/63	Модена	Италия Италия	27	5
1963/64	Модена	Италия Италия	16	1
1964/65	Модена	Италия Италия	20	1
1965/66	Брешиа	Италия Италия	30	6
1966/67	Брешиа	Италия Италия	23	0
1967/68	Брешиа	Италия Италия	11	0
1968/69	Янг Бойз	Швейцария Швейцария	?	?
1969/70	Янг Бойз	Швейцария Швейцария	?	?
1970/71	Нойс	Германия Германия	33	7
1971/72	Нойс	Германия Германия	31	11

Достижения

• Чемпионат мира: 1966 (2-е место)
• Кубок Германии: 1960 (победитель)

Стиль игры

В начале карьеры Брюлльс играл на позиции атакующего полузащитника, но мог переходить в нападение. После переезда в Италию ему пришлось подстроиться под местный стиль игры — это означало, что нужно было также отрабатывать в обороне. Брюлльс был невысокого роста, но имел крепкое телосложение. Обладал хорошей скоростью и навыками дриблинга, противнику было трудно предвидеть его действия. Кроме того, Брюлльс мог нанести точный удар по воротам с обеих ног.

Он был одарённым футболистом. Альберт был незаменим для нас как хороший и честный товарищ, который использовал свои навыки, чтобы служить команде. Герд Шоммен

Вне футбола

24 июля 1962 года, ещё до переезда в Италию, Брюлльс женился. Его супруга, Дорис Винклер, также выросла в семье футболиста. У пары было трое детей. По завершении карьеры Брюлльс открыл ресторан итальянской кухни «Jägerhof», однако, бизнес оказался убыточным. Позже он работал в департаменте культуры и спорта района Нойс.

Ещё в канун Рождества 2003 года Брюлльс начал жаловаться коллегам по работе на боли в спине. В итоге ему был поставлен диагноз рак кости. Альберт Брюлльс умер 28 марта 2004 года в своём доме в Коршенбройхе через два дня после своего 67-го дня рождения. Похоронен на главном кладбище Менхенгладбаха.

В его честь названа улица в родном городе Анрат (Альберт-Брюлльс-штрассе). Также улица с его именем есть в непосредственной близости от стадиона «Боруссии».

Ссылки

• [eu-football.info/_player.php?id=2754 Профиль на сайте eu-football.info]
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=16783 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Литература

• Aretz, Rütten, Lessenich: Borussias Legenden. 11 Torjäger. Verlag Die Werkstatt. Göttingen 2008. ISBN 978-3-89533-625-6. S. 8-25
• Lorenz Knieriem/Hardy Grüne: Spielerlexikon 1890—1963. Agon-Verlag, Kassel 2006, ISBN 3-89784-148-7
• Jürgen Bitter: Deutschlands Fußball-Nationalspieler. Das Lexikon. Sportverlag, Berlin 1997, ISBN 3-328-00749-0
• Matthias Kropp: Deutschlands große Fußballmannschaften, Teil 5: Borussia Mönchengladbach. Agon-Verlag, Kassel 1994, ISBN 3-928562-39-8
• Raphael Keppel: Deutschlands Fußball-Länderspiele 1908—1989. Sport- und Spiel-Verlag Hitzel, Hürth 1989, ISBN 3-9802172-4-8

Отрывок, характеризующий Брюлльс, Альберт

– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала: